Стенографический отчет о заседании Совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию

17 октября 2006 года

Зеленоград, НИИМЭ и завод «Микрон»

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги, члены Совета!

Сегодня здесь, в Зеленограде, – думаю, многие из Вас раньше познакомились – я раньше здесь был и сегодня еще раз познакомился с работой предприятия «Микрон». Здесь организовано современное инновационное производство. Не скрою, было приятно посмотреть. Часто видел подобное за границей, а сегодня убедился, что и у нас наконец начали делать вещи, которые являются передовыми в мире, которые являются достаточно высококапиталоемкими, непростыми для организации работы, требующими большой квалификации. И все это есть, все это эффективно наращивается, все это функционирует.

Наше выездное заседание посвящено именно тому комплексу вопросов, на который мы здесь сегодня смогли посмотреть, с которым смогли познакомиться. Фактически речь пойдет об интеграции возможностей образования, науки и бизнеса для целей технологического перевооружения национальной экономики.

Напомню, что в Послании этого года очень подробно говорилось о проблемах инновационного развития и давно назревшего перевооружения промышленности. Ситуация здесь была и продолжает оставаться острой, несмотря на то, что многое уже сделано.

Уровень инновационной активности российских предприятий, к сожалению, все-таки оставляет желать лучшего. Так, на исследования и разработки они в среднем расходуют менее одного процента стоимости выпускаемой продукции.

По-прежнему на НИОКР и науку в целом главным образом идут бюджетные деньги, тогда как в большинстве государств ситуация прямо противоположная: там первую скрипку в финансировании исследований играет негосударственный сектор.

Показательна и структура затрат отечественных компаний на инновации. У нас прежде всего приобретаются не технологии, а машины и оборудование, что составляет 60процентов затрат. И приобретаются они исходя из принципа так называемой текущей достаточности на краткосрочную перспективу. Закупается, как правило, морально устаревшее оборудование, техника предыдущих поколений. На новые же технологии, лицензии и патенты тратится меньше двух процентов средств. Это не имеет отношения к Зеленограду и к тому, что я сейчас видел – здесь как раз, слава Богу, наоборот. Здесь как раз государственного участия почти нет, нет или очень мало государственных заказов, все делается за собственные средства. Но я сейчас говорю об общей картине, которую мы наблюдаем в экономике.

В этой связи хотел бы отметить важный момент. Сегодня экономическая ситуация в России принципиально иная, чем была еще несколько лет назад. У нас появились сильные конкурентоспособные предприятия и финансовые группы мирового уровня. По объему инвестиций Россия выходит на одно из ведущих мест в мире.

Прорабатывается целый ряд крупных инфраструктурных и инвестиционных проектов. Реализуются программы технико-технологического перевооружения предприятий – и прежде всего в электроэнергетике, нефтегазовом комплексе, на транспорте, в оборонно-промышленных отраслях.

Полагаю, что в этой ситуации мы должны создать все политические, экономические, административные условия, чтобы такой громадный инновационный, инвестиционный потенциал в конечном итоге конвертировался в технологическое обновление отечественной промышленности.

Какие организационно-правовые меры надо принять для массового роста инноваций? И что пока мешает достичь здесь действительно прорывных изменений?

Думаю, было бы ошибочно обвинять наш бизнес в консерватизме и недальновидности, равно как и сетовать на недостатки одной лишь отечественной науки.

В предпринимательской среде пока не так широко, как хотелось бы, это действительно нужно признать, распространена так называемая инновационная психология. Но с другой стороны, даже при самом большом стремлении к инновациям бизнесу в нашей стране подчас некуда идти со своими деньгами. Нет налаженных центров поставки научной информации, отсутствует и комплексная система организации прикладных исследований, трансферта технологий.

При этом налоговая система все еще не стимулирует производство с высокой добавленной стоимостью. Льготы для НИОКР практически отсутствуют. Правда, сейчас идут предложения, и в Думе кое-что находится, внедряются новые механизмы в [технико-внедренческих] зонах. Между тем пока это в полную меру не заработало.

Очевидно, что мы имеем дело с системной проблемой, с разрывом единого инновационного цикла – от подготовки кадров для исследовательской деятельности до внедрения в производство новых технологий. Наука, образование и промышленность в значительной степени развиваются у нас сами по себе. И такая отчужденность ведет к размыванию конкурентного потенциала каждой из этих сфер.

Представители ведущих вузов страны у нас много говорили о необходимости выделить несколько крупнейших вызов, придать им особый статус. В Правительстве есть разные мнения по этому поводу, есть за и против. Между тем в некоторых весьма развитых странах такие решения принимаются. Но один из критериев – это участие того или иного вуза в научной работе, наличие так называемых кластеров. То есть там просто на старом бренде не выедешь.

Хотел бы отметить: чтобы мотивировать бизнес к инновациям, необходимо создавать адекватные правовые, экономические, налоговые механизмы, всячески содействовать развитию инновационной инфраструктуры.

Известно, что развитые страны мира осуществляют научно-исследовательскую деятельность в университетских центрах и в проектных лабораториях, специально созданных для решения задач технологического прорыва. И здесь партнерствуют не только бизнес и государство, но и особым образом взаимодействуют наука и образование.

Полагаю, что нам нужна серьезная ревизия системы финансирования и организации исследований. К примеру, в общем объеме исследований, ведущихся в России, доля российских университетов не превышает сейчас четырех процентов.

Нужны кардинальные изменения в организации экспертиз и распределения грантов, нужна реальная оценка сегодняшнего состояния кадрового потенциала.

И мы с вами понимаем, почему так произошло. Почему? Юрий Сергеевич [Осипов] и его коллеги по Академии знают. Государство концентрировало ресурсы в Академии и академических институтах, которые главным образом работали на «оборонку», а «оборонке» не нужны были серии – немножко производили, в небольшом количестве. Только вот сейчас коллеги, которые меня знакомили с предприятием [«Микрон»], рассказывали. Я им говорю: «Оборонка» у вас все съест». – «Нет, «оборонка» возьмет всего немножко». Нужно серийное производство. Для этого нужно, чтобы продукция была востребована экономикой. Нужно осваивать рынки и завоевывать внутренний рынок.

Необходимы эффективные механизмы софинансирования бизнесом и государством новых лабораторий и исследовательских центров, работающих на ключевых направлениях технологического развития.

Эксперты полагают, что налоговые преференции для участников инновационной цепочки нужны. И, видимо, речь должна идти не только об отдельных льготах для НИОКР – необходимы такие подходы в налоговой политике, которые бы в целом стимулировали инновационную деятельность. Имею в виду систему взимания косвенных налогов. Только сейчас разговаривал с Министром финансов по этому вопросу, там прорабатываются эти проблемы, но нужно эффективнее внедрять.

Необходимо дальнейшее реформирование единого социального налога. Эти вопросы в ближайшее время необходимо детально проработать, довести до конца.

Подчеркну: здесь нужны абсолютно прозрачные модели, исключающие всякого рода «серые» схемы ухода от налогов под видом инновационной деятельности.

Далее. Все еще не получили достаточного развития институты венчурного финансирования. И сейчас надо определиться с критериями участия государства в финансировании рискованных и инновационных проектов. Однако в перспективе венчурные фонды следует формировать преимущественно на основе частных инвестиций.

Просил бы представителей бизнес-сообщества подробнее рассказать о том, что именно сдерживает становление современных финансово-экономических структур, обслуживающих инновационную среду.

И, наконец, еще одна проблема, о которой говорили неоднократно, – это качество и содержание образования. Пока еще сохраняется большой разрыв в связи учебных заведений с предприятиями и научными организациями. Стало проблемой организовать даже обычную производственную практику.

При этом само бизнес-сообщество тоже слабо подает сигналы образовательной среде, не выдвигает реальный запрос на инновационное обновление профессиональных образовательных стандартов.

Подчеркну: программы и методы подготовки, состояние материальной базы учебных заведений должны в полной мере соответствовать требованиям инновационной экономики и перспективам ее развития, и это огромное поле для совместной работы государства, бизнеса и научно-образовательного сообщества.

Уважаемые коллеги! Сегодня мы должны обменяемся мнениями по обозначенным проблемам. И рассчитываю, что по итогам выйдем на серьезные конкретные решения.

Благодарю вас за внимание и передаю слово вице-президенту Российской академии наук Александру Дмитриевичу Некипелову. Пожалуйста, Александр Дмитриевич.

А.НЕКИПЕЛОВ: Спасибо большое.

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые члены Совета и участники заседания!

В своем выступлении я постараюсь, не вдаваясь в детали, остановиться на принципиальных, как мне кажется, вопросах партнерства науки, образования и бизнеса в реализации курса государства на технологическое перевооружение.

В общем-то все согласны с тем, что существует серьезная институциональная составляющая у этой проблемы. Причем сама проблема характерна не только для стран с нарождающейся рыночной экономикой, но и для развитых государств. Знаниям в силу их природы крайне сложно придать форму свободно обращающегося на рынке товара. Серьезные провалы рынка наблюдаются и в  сфере образовательных услуг. Именно поэтому в течение всей истории человечества шел поиск оптимальных форм взаимодействия науки. образования, производства, он продолжается и сегодня. Но, разумеется, многие решения были найдены, они подтвердили свою значимость и должны использоваться и используются в российской экономике. Мало кто, в частности, сомневается в важности отработки правовых механизмов, определяющих собственность на пригодные к практической реализации результаты научно-технической деятельности, ведь именно таким путем удается искусственно создать условия для их вовлечения в коммерческий оборот. В этом отношении у нас уже многое сделано и более или менее ясно, что предстоит делать. Поэтому основная тяжесть проблемы, как представляется, смещается здесь из правотворческой сферы в области правоприменения и, что крайне важно, в воспитание в обществе уважения к интеллектуальной собственности.

Конечно, у нас очень слабо развита финансовая инфраструктура, позволяющая  абсорбировать риски, связанные с инновациями. Однако и здесь проблема секрета не представляет. Более того, намечены важные шаги, в частности, направленные на формирование в стране системы венчурного финансирования. Владимир Владимирович только что касался этой проблемы.

Есть осознание важности формирования мощных образовательных научно-производственных кластеров в нашей экономике. Хотя работы и здесь непочатый край, принимаемые решения в отношении наукоградов, особых экономических зон, технопарков, в общем, вызывают оптимизм.

Иными словами, сектор согласия по институциональной проблематике, касающейся формирования благоприятной среды для инновационной деятельности, сегодня весьма широк. Но есть и области, где разногласия весьма существенные, и я хотел бы об этом сказать.

Очень острая дискуссия в течение уже многих лет идет вокруг вопроса о том, как должны быть организованы фундаментальные исследования в нашей стране. При этом академическая форма организации науки рассматривается нередко как анахронизм, доставшийся нам, как почему-то утверждается, от сталинской эпохи. Конечно, мировой опыт свидетельствует о многообразии организационных форм, пригодных для проведения поисковых исследований. Одной из них и является исторически сложившая в России модель Академии наук. Эта модель полностью соответствует природе данного вида деятельности, поскольку минимизирует опасность волюнтаристских решений при определении перспективных направлений научного поиска.

Нет ничего противоестественного и в принципе финансирования Академии. В теории он называется финансированием на расстоянии вытянутой руки. Правда, нельзя не отметить, что практика реализации этого принципа у нас пока еще весьма далека от идеала, степень регламентации бюджетных расходов столь велика, что связывает государственные академии буквально по рукам и ногам, не дает возможности своевременно решать многие назревшие вопросы. Однако о жизненности самого принципа финансирования на расстоянии вытянутой руки свидетельствует и следующий факт.

Совсем недавно Евросоюз, стремясь положить конец прогрессирующему отставанию от Соединенных Штатов в научно-технической области, создал из выдающихся ученых специальный совет, которому поручено распределять средства, выделяемые на фундаментальные исследования.

Удивляет также искренняя убежденность некоторых наших коллег в том, что у всех проблем есть простые решения. Сейчас зачастую в качестве панацеи на все случаи жизни рассматривается так называемое финансирование, ориентированное на результат. Любую разумную идею, как известно, легко превратить в ее противоположность. В данном случае речь идет о следующем. В тех видах деятельности, где есть возможность однозначно измерять желаемый результат, применение такого метода финансирования абсолютно оправдано. Однако проблема в том, что немало и таких видов деятельности, где либо результат не может быть измерен, например, научное открытие, либо он имеет многомерный характер. В последнем случае делается попытка увязать часто финансирование с системой показателей, но она приводит только к одному – начинается работа на показатели, а не на результат. Странно, что не все еще пока сделали этот очевидный вывод из нашего советского прошлого.

Точно так же нельзя не видеть и следующего. Наивная вера во всесилие конкурсных процедур при применении к сферам деятельности, результат которых не может быть однозначно формализован, сплошь и рядом приводит к тому, что сейчас стало принято называть распиливанием бюджетных средств.

Известно, что одной из причин низкой интенсивности инновационных процессов в российской экономике является заметная деградация сектора прикладной науки в ходе социально-экономической трансформации. Нет никакого сомнения  в том, что для преодоления такого положения дел следует создавать благоприятные условия для развития корпоративной науки, использовать возможности государственных научных центров.

Но, как нам кажется, в Академии наук было бы странно игнорировать инновационный потенциал и академической науки, то есть того сектора, который вышел из процесса радикальных реформ с наименьшими потерями. Тем не менее наши предложения по формированию инновационно-коммерческого сектора Российской академии наук, призванного служить своеобразным интерфейсом между академической наукой и бизнесом, просто игнорируются уже в течение нескольких лет.

У проблемы формирования эффективной инновационной системы наряду с институциональными имеется иной очень важный аспект. Назову его стратегическим. Он  связан с определением долгосрочных целей в отношении развития науки, образования и бизнеса. В конечном счете речь идет о наших предпочтениях в отношении будущего образа страны, ее месте в мировом сообществе нации.

В современном мире представлены различные национальные модели экономического развития. Даже среди передовых, с точки зрения душевых размеров валового внутреннего продукта государств немало таких, у которых отсутствует развитый научный комплекс, находящееся на пике современных достижений производства, система образования нередко подчинена обслуживанию весьма эффективно функционирующей по коммерческим критериям, но не имеющей претензии на мировое технологическое лидерство экономики. Имеются страны, завоевавшие ведущие позиции в узком диапазоне производства и обладающие научно-техническим и образовательным потенциалом, соответствующим потребностям последнего. И лишь читанное число субъектов мировой экономики позволяет себе роскошь содержания комплексной фундаментальной науки, ставя перед собой задачу обеспечения долгосрочного лидерства по важнейшим направлениям научно-технического прогресса.

Мне кажется, что в России стратегический выбор сделан: создание экономики, в перспективе играющей одну из ведущих ролей в мировом научном и технологическом развитии. Разумеется, эта задача не должна, да и не может решаться на автаркической основе. Вопрос стоит не об игнорировании складывающихся в мире инновационных цепочек, а о включении в них на достойных, я бы сказал – лидерских, условиях.

В материальном плане для реализации таких амбициозных целей необходимо наличие развитой по всему спектру фундаментальной науки, серьезной базы прикладной науки и опытно-конструкторских разработок, адаптированной к потребностям экономики, современных высокотехнологических производств, эффективной системы образования, ориентированной на нужды и производства, и науки.

Вместе с тем анализ, как мне кажется, показывает, что финансовые потоки в современной российской экономике не соответствуют упомянутому стратегическому выбору. Внутренние затраты на исследования и разработки составили в 2005 году 231 млрд рублей, чуть меньше, что меньше половины от уровня 1990 года. Доля затрат на исследования и разработки в валовом внутреннем продукте в 2005 году была чуть больше одного процента, тогда как в 90-м она была чуть больше двух процентов. По абсолютным затратам на науку Россия в 7 раз уступает Японии и в 17,5 – Соединенным Штатам.

Я не буду больше приводить цифры, тем более Владимир Владимирович подробно осветил вопрос о том, что у нас доля бюджетных расходов имеет такое гипертрофированное значение, более того, надо сказать, что в последние годы она возрастала.

Такая ситуация с расходами на НИОКР в частном секторе связана не столько со слабостью нашей финансовой системы, сколько с тем, что основная часть современных производств не может на равных конкурировать за ресурсы с предприятиями топливно-энергетического комплекса. В российской экономике сегодня, к сожалению, отсутствуют стимулы для перетока средств в высокотехнологичные отрасли.

Какие выводы, как мне кажется, можно из всего этого сделать? Как это ни странно, я бы начал со следующего утверждения. Необходимо наконец завершить, здесь много уже сделано, процесс создания эффективного механизма изъятия природной ренты, то есть такого механизма, который учитывает разницу в качестве и степени освоения месторождений. Решение этой задачи сегодня важно не столько с точки зрения фискальных соображений, сколько с позиций выравнивания условий хозяйственной деятельности между топливно-сырьевой сферой и другими отраслями экономики.

В современной российской экономической системе практически отсутствуют меры экономического, налогового, тарифного стимулирования нововведений в промышленности, восстановления и развития высокотехнологичных производств. Такие меры должны быть приняты, и Владимир Владимирович только что об этом достаточно подробно говорил. Я хотел бы только добавить, что в процессе работы над докладом возникли такие конкретные предложения на этот счет. Предоставить право налогоплательщикам списывать расходы на НИОКР в том периоде, когда они проведены, а не только один раз в год, освободить от уплаты НДС НИОКР, выполняемые за счет внебюджетных средств, а также предусмотреть, и я здесь повторяю Вас, Владимир Владимирович, в налоговом законодательстве меры по формированию благоприятных налоговых условий по взиманию единого социального налога и других косвенных налогов. И оптимизм, надо сказать, в этом отношении внушает и важные подвижки по этому вопросу в позиции Минфина, которые появились в последнее время.

Дефицит ресурсов в высокотехнологичных отраслях может, на мой взгляд, и должен быть уменьшен за счет создания системы кредитования сугубо на коммерческих основах, импорта современного оборудования и технологий на цели модернизации производства. Валютные средства для соответствующего государственного финансового института, действующего в тесном контакте с бизнес-сообществом, должны были бы поступать из Стабилизационного фонда. Не приходится сомневаться в том, что получившие возможность обновить свою материальную базу предприятия будут в дальнейшем играть активную роль в инновационном процессе.

Сегодня значение механизмов частно-государственного партнерства в инновационно-образовательной сфере вполне осознано, изучен имеющийся в мире опыт. Есть, следовательно, все основания надеяться на то, что соответствующие формы взаимодействия вскоре займут подобающее место и в нашей экономике. Разумеется, частно-государственное партнерство – это  улица с двусторонним движением, и многое будет зависеть от того, сколь активно бизнес-сообщество включится в реализацию нового курса.

Объем частных инвестиций в инновационную деятельность, конечно, должен быстро увеличиваться. В противном случае российскому бизнесу уготована незавидная судьба в быстро глобализирующемся и модернизирующемся мире. Но и государству, если оно всерьез ставит перед собой амбициозные задачи, следует задуматься о выходе на тот относительный уровень затрат на науку и образование, который характерен для развитых государств. При этом весьма критически следует относиться к часто используемому тезису о том, что сегодня у нас отсутствуют институты, способные эффективно использовать выделяемые им ресурсы.

Дело не только в том, что подобные утверждения во многих случаях безосновательны. Например, объективный анализ показывает, что практически по всем мыслимым и немыслимым показателям эффективности, если их правильно рассчитывать, то есть сопоставлять абсолютную величину изучаемого индикатора с текущими денежными затратами, потребовавшимися для его достижения, российская фундаментальная наука является одним из мировых лидеров. И даже не в том дело, что упреки в неэффективности несправедливы по отношению к людям, чья преданность науке спасла ее для России в период, когда, казалось бы, делалось все для ее уничтожения.

По гамбургскому счету, главная проблема состоит в том, что более откладывать дело на потом невозможно просто в силу той демографической ситуации, которая сложилась к настоящему времени и в науке, и в кадровом корпусе образования тоже. Вот почему мы в Российской академии наук очень высоко оцениваем принятое Вами, Владимир Владимирович, более года тому назад решение о радикальном повышении заработной платы наших ученых в рамках системы мер, направленных на создание благоприятных условий для воспроизводства кадрового потенциала Академии. Решения именно такого масштаба нужны стране для реализации избранной стратегии развития.

И последнее. В своем выступлении я не уделил должного внимания проблемам образования. Наверняка эта тема займет важное место в дискуссии. Мне же хотелось бы снова привлечь внимание лишь к одному обстоятельству. Полагаю, крайне актуальной остается задача обеспечения должной отдачи для экономики страны от средств, инвестируемых государством в развитие бесплатного высшего образования. Слишком большой размах приобрели два неблагоприятных явления. В одном случае образование приобретается для галочки, в другом – для поиска высокооплачиваемой работы за рубежом. Нужны механизмы, обеспечивающие применение выпускниками полученных за государственный счет знаний внутри страны. Такие механизмы хорошо известны, есть опыт их применения в других странах. Вряд ли нас и дальше может устраивать нежелание решать этот вопрос в силу тех или иных реальных или мнимых препятствий, которые вытекают из действующего законодательства.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: Спасибо большое, Александр Дмитриевич. Пожалуйста, Велихов Евгений Павлович.

Е.ВЕЛИХОВ: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые коллеги!

Александр Дмитриевич рассказал о необходимых условиях для прогресса, то есть создании инновационной среды, но это недостаточные условия, нам нужен еще локомотив, который бы вытащил масштабно и в быстрые сроки, используя сегодняшние наши экономические преимущества, нашу промышленность и прежде всего решил проблему технологического перевооружения экономики.

Условия здесь: во-первых, масштаб, во-вторых, то, чтобы мы могли влиять на рынок, чтобы рынок помогал нам в этом направлении и в том, чтобы у нас была такая отрасль, в которой действительно накоплены уникальные знания.

Я просто утверждаю, что наибольшим, с моей точки зрения, потенциалом здесь обладает энергомашиностроение. Но энергомашиностроение не в смысле такого традиционного даже, силовые машины, это только часть, а в смысле того энергомашиностроения, которое сейчас рождается во всем мире. По оценкам и «восьмерки», которая здесь была, за 30 лет нужно будет затратить примерно 16 трлн.долларов в мире на создание инфраструктуры энергетической. И кусок этого рынка мы вполне можем получить. Но где? В чем смысл всего этого? Он заключается в том, что для того, чтобы освоить такие огромные деньги и решить проблему энергобезопасности и обеспечения человечества сегодня, необходимо перейти на серийное производство энергетических систем, серийное производство платформ, каждая из которых миллиард, серийное производство заводов по ожижению газа того же (тоже порядка миллиарда), серийное производство мощнейших танкеров (по 150–200 млн кубов), но и, наконец, на серийное производство атомных электростанций. Потому что массовое внедрение атомной энергетики возможно, особенно в региональном смысле, когда речь идет о тысячах атомных электростанций. Только в том смысле, если мы перейдем на серийное производство. Мы сейчас решили первый этап – традиционное производство, но следующий шаг нам все равно придется решать – серийное производство. И вот для этого, я считаю, у нас есть волею судеб отрасль, которая, на мой взгляд, готова к этому. Это отрасль подводного атомного судостроения. Она готова, потому что она произвела огромное количество судов подводных, которые каждый по миллиард. И наконец, она показала это, в нем накоплены большие знания, и сейчас идет вопрос о модернизации этой отрасли. Если мы ее модернизуем именно под эту задачу, то мне кажется, что это и будет локомотивом нашего технологического перевооружения.

Я хочу привести пример, это, может быть, узкий, маленький пример. Вопрос стоял о проекте «Приразломной» и создании платформы. Уникальная платформа. Я прошу показать, начать демонстрацию просто, поскольку не все видели. Я, с вашего позволения, просто покажу, что это такое. «Приразломная» делалась именно в частно-государственном партнерстве. Частно-государственное партнерство означало «Газпром» и атомное подводное судостроение с государственной стороны. Инвестиций со стороны государства не было, в том числе и в модернизацию завода. Это частное партнерство позволило выполнить проект (не до конца, но там ряд причин, мы в скором времени закончим, платформа будет установлена), но в то же время она позволила выжить и заводу, а это очень важно и для обороны, – вот этот завод уникальный, такого в мире нет, – и позволило в то же время выжить и научным учреждениям, потому что курчатовский институт или крыловский центр выжил только благодаря этому частному партнерству, государственных средств нам было недостаточно для того, чтобы пережить тяжелые годы смуты.

В это партнерство были включены иностранные компании «Халибертон», «Браун энд Рут» (мы выбрали ее потому, что она передавала нам технологии, но она не была идеологом этого партнерства). В результате создана платформа, вот вы увидите, как это делается, просто понять масштабы эти. Это платформа,  в которой каждый элемент по 20 тыс. тонн, а суммарный ее вес больше 100 тыс. тонн. Вот это один из элементов, блок в сборе, а сейчас будет видно, как этот блок выезжает и как завод ухитряется передвигать, сваривать, собирать такие сложнейшие и мощнейшие сооружения.

Кстати говоря, этот блок – это прототип не только платформы, это и прототип той же самой атомной станции в сборе примерно таких масштабов, даже в будущем – термоядерной станции. Кстати, тот, кто первый подготовится к этому, тот и получит все сливки с того проекта международного термоядерного реактора, в который мы сейчас входим. Вот как этот блок выезжает, как он выглядит уже за территорией завода. Но, как вы видите, он не такой уж и большой по масштабам завода. То есть этот завод действительно, а за ним и другие заводы атомного подводного судостроения, конструкторские бюро, научные учреждения, они готовы к такого рода индустриальному созданию крупных энергетических систем.

Я думаю, что этот локомотив, поскольку речь идет о каждом проекте порядка 20 млрд долларов, то этот локомотив способен действительно вытащить модернизацию, способен подтянуть нашу прикладную науку, проектирование и технологии, подтянуть в целом и фундаментальную науку. Дело в том, что не только технологии, вот эта, например, технология сварки уникальная, которая есть только в России, подводная сварка такого рода жаропрочной стали – это то, что сделано «Прометеем», и, вы знаете, недавно премию он получил Государственную. Но за этим потянутся и информационные технологии, потому что проектирование таких сооружений, в конце концов, это проектирование начинается с атомарного уровня, мы начинаем на атомарном уровне, потому что в процессе эксплуатации этих сооружений под действием нейтронов и так далее сооружения живут. Нам нужно с самого начала понять, как это происходит. И сегодня создание крупных кластеров, супервычислительных машин – это то, что требуется для этого, абсолютно требуется. Потому что, вообще говоря, полностью смоделировать эти установки – вот везет верхнее строение, которое нужно поставить на эту платформу, оно весит порядка 20–30 тыс. тонн. Это рутинная работа для завода – устанавливать, собирать, это все можно делать серийно. И это то знание, которое сегодня есть у нас. Я еще утверждаю и другое, что, вообще говоря, в полном объеме такого знания ни у кого сегодня нет. Поэтому здесь у нас есть база для старта.

Что нам здесь по-настоящему нужно? Нужно, во-первых, восстановить это частно-государственное партнерство, которое было потеряно по ряду субъективных причин в прошлом, прежде всего на таких проектах, как Штокман, потому что привлечение нашей промышленности наших конструкторских бюро и научных учреждений к проектированию на стратегическом уровне с самого начала необходимо, иначе вся эта деятельность «уплывет» в другие страны: норвежцы готовы, и весь мир готов перехватить, потому что действительно огромный рынок. Значит, прежде всего восстановление партнерства. И затем я, конечно, полностью согласен с тем, что сегодня  сам по себе частный бизнес, даже самый уважаемый, даже такие компании, как «Газпром», они не идут на долгосрочное стратегическое планирование.  Это должно быть организовано государством. Например, сегодня есть очень интересные и важные проекты, проекты крупные: освоение Харасавейского месторождения, освоение месторождения в Карском море, которые требуют создания комплексов по сжижению, заводов, транспортируещих жидкий газ,  и затем требуют создание соответствующих транспортных средств и надводных, и подводных.

Вот видите, как надвигается вот это верхнее строение, чтобы было видно – в масштаб – операции, которые рутинно производит завод. Поэтому необходимо, чтобы государство взяло на себя и функции стратегические. Надо сказать, что в военной отрасли, в оборонной сегодня эти шаги сделаны, ВПК создан. Я думаю, что здесь нужен, может быть, какой-то орган, который бы взял на себя стратегическое планирование, конечно, в партнерстве с бизнесом. Мне кажется, что это есть стратегическая линия решения этой задачи  технологического вооружения экономики.

Спасибо.

Дальше еще идет эта фирма, но нужно смотреть...

В.ПУТИН: Спасибо.

Я там и в натуре видел.

Е.ВЕЛИХОВ: Там еще показаны и атомные станции ХХI века, которые ничего общего не имеют с той, которую мы строим сегодня. Это большой корабль.

В.ПУТИН: Спасибо.

Пожалуйста, Жорес Иванович.  Евгений Павлович, что касается Штокмана, Вы, наверное, правы. Нужно подключать с самого начала не только иностранных партнеров, но и наши возможности.

Ж.АЛФЕРОВ: Я хотел бы поддержать то, что говорил Евгений Павлович. Я тоже недавно был на Северодвинском заводе. Этот завод, конечно, может быть центром очень мощного развития. Я его знаю с 58-го года.

Я хотел сказать следующую вещь. Тема сегодняшнего заседания чрезвычайно важна. Но в том числе и цивилизованный бизнес, на самом деле, везде крупных вложений в перспективные научные исследования нигде не делает. Мне недавно приходилось довольно детально знакомиться с развитием научных исследований и разработок в Европе, поскольку Европа переживает очень сильно, что она отстает кардинально и от США,  Японии и Юго-Восточной Азии.

Знакомясь с этими материалами я, например, установил, что в 20 ведущих  университетах США расходы на научно-технические разработки, не на образование (а это ведущие университеты – Калтех, Беркли, и Иллинойский, и многие другие): 50–60 процентов – это федеральный бюджет, 20–30 – бюджет штатов и частные инвестиции – 15–20 процентов. Я помню, когда я знакомился с работами в Сингапуре, где очень мощная электронная промышленность, и  знакомился с работами двух институтов сугубо прикладных, и оказалось, что в обоих институтах 90 процентов на прикладные исследования – это государственный бюджет, и только 10 процентов – от промышленности. Оба директора сказали мне такие слова: промышленность дает деньги на то, что ей нужно сегодня, а развитие исследований, исследований на перспективу всегда вообще, особенно в таких областях, как микроэлектроника, обеспечивает государство.

Сегодняшняя тема, я повторяю, чрезвычайно важна – партнерство науки, образования и бизнеса. При работе в европейской комиссии по материалам мы предложили создавать так называемые виртуальные лаборатории, которые нацелены на решение совершенно конкретных задач, и представляют собой лаборатории из университетов, из государственных групп, из частного бизнеса, нацеленные на решение конкретных задач и для решения этих задач – мы назвали виртуальными исследовательскими центрами, на три-пять лет. Они формируются в процессе решения этой задачи, они привлекают частный бизнес, он ориентирован на конечный продукт и участвует в этом деле.  И я думаю, что при том в общем фрагментарном – и у нас в России тоже очень много и университетских, и академических лабораторий. Такая система виртуальных лабораторий, нацеленная на решение совершенно конкретных задач, может быть вполне эффективной, обеспечивая тесное взаимодействие университетов, академических институтов, частного бизнеса и государственных научных центров.

Следующая чрезвычайно важная проблема, с моей точки зрения, в системе образования – это аспирантура. Сегодняшняя аспирантура нас вообще не может на самом деле устраивать, потому что сегодня – у нас и традиции давние, и прочее, – но сегодня, особенно в пограничных областях, где рождается масса новых и чрезвычайно перспективных проблем, важно, чтобы аспирантура была не только вот проведение исследований, сдача необходимого количества экзаменов, но чтобы это было большое дополнительное образование. Именно с этой целью мы и создали наш Академический физико-технологический университет, который в этом году наконец начал функционировать. И поэтому, как мне кажется, важно было бы для аспирантуры вот по таким перспективным направлениям, в общем, изменить срок обучения. Четыре года – это то, что нам нужно в этом случае, потому что для основных направлений при трехлетнем сроке обучения мы, в общем, не справимся.

Несколько слов еще по проблеме, которая, с моей точки зрения, имеет тоже очень большое значение, и связана она прежде всего с тем, что Владимир Владимирович, с моей точки зрения, совершенно правильно отметил, – это совершенно конкретный выбор направлений исследований и исследовательских проектов, ориентированный на рынок; в итоге, что мы решаем задачу в разработке перспективных проектов и вместе с тем в конечном счете будем иметь очень мощный рынок и в России, и за рубежом.

Среди работ, которые ведутся у нас и по которым мы еще по-прежнему занимаем ведущее положение в мировой науке, я имею в виду исследования по полупроводниковым гетероструктурам, за которые мне и была присуждена Нобелевская премия, можно назвать такие примеры. Солнечная энергетика на основе гетероструктур сегодня – это практически уже неограниченный рынок, поскольку там произошли очень серьезные изменения, достижение максимального КПД сегодня 35 процентов и в ближайшем будущем может быть 40, эти применения и в космосе, и наземные представляют на самом деле интегрально неограниченный рынок, подчеркиваю. И вторая, также связанная с энергетикой, – это сверхъяркие светодиоды.

Я абсолютно уверен, что когда уже не ваш покорный слуга, а многие другие будут приходить на заседания Совета при Президенте Российской Федерации по науке, освещение будет через 10–15 лет на полупроводниковых сверхярких светодиодах на гетероструктурах. И это абсолютно неограниченный рынок, поскольку на самом деле он будет давать 15–20 процентов общей экономии электроэнергии, и это произойдет. Имея хороший научно-технический задел, мы безусловно должны развивать его, в том числе и в виде тех виртуальных исследовательских центров, о которых я говорил.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: Спасибо, Жорес Иванович. Александр Николаевич, бизнес будет вкладывать деньги в исследования гетероструктур?

А.ШОХИН: Я думаю, что будет. Примеры АФК «Система», «СИТРОНИКСа», «Микрона» и так далее показывают, что бизнес вкладывает.

В.ПУТИН: Извините, Владимир Петрович, просто для справки, я потом дам Вам слово, еще раз, Вы мне рассказывали: скажите, сколько вы сюда вложили частных денег, я имею в виду – негосударственных?  Сколько вложено в последние годы?

В.ЕВТУШЕНКОВ: Государственных пока еще здесь ничего не вложено. В последнее время 300 миллионов.

В.ПУТИН: А всего сколько в развитие центра?

В.ЕВТУШЕНКОВ: Всего трудно считать. Я думаю, за весь этот период около 500. На самом деле это не так много, по сравнению с той амбициозной задачей, которая стоит.

В.ПУТИН: Извините. Спасибо.

Пожалуйста, Александр Николаевич.

А.ШОХИН: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Национальную инновационную систему можно рассматривать как рынок инноваций, где есть спрос на инновации и их предложение. Спрос предъявляется бизнесом, предложение обеспечивается наукой и тесно связано с системой образования.

В настоящий момент, по мнению Российского союза промышленников и предпринимателей, большие проблемы есть и в части спроса, и в части предложения. Поэтому, говоря о конкретных предложениях по изменению существующей ситуации с инновационной активностью в экономике, нужно говорить как о мерах повышения эффективности сектора генерации знаний, так и о мерах по стимулированию спроса экономики и бизнеса на инновации. По обоим направлениям, нужно признать, Правительство в последние годы предпринимает определенные шаги, часть из этих мер была перечислена. Бизнес большинство из этих мер, безусловно, поддерживает. Среди них и создание технико-внедренческих особых экономических зон, создание сети технопарков в регионах, создание российской венчурной корпорации, уменьшение сроков возмещения затрат на НИОКР до одного года, снижение ЕСН для компаний Ай-Ти-сектора, принятие целого ряда программ по поддержке малого инновационного наукоемкого бизнеса, включающих, в частности такие меры, как софинансирование расходов предприятий на патентование.

Все эти меры уже начали реализовываться, но совсем недавно. И пока, наверное, рано говорить об их эффективности, но, безусловно, все эти меры движения в правильном направлении.

В то же время, как нам представляется, большинство из этих мер рассчитано на создание малого наукоемкого бизнеса с нуля. Это, безусловно, очень важно. Но становление инновационной экономики в этом варианте с «Гринфилд» займет значительное время. И поэтому особо пристальное внимание сейчас, с нашей точки зрения, следовало бы уделить стимулированию инвестиций в инновациях со стороны действующих предприятий и компаний. В этой связи необходимо продолжить создание системы государственного стимулирования инновационной активности предприятий, взяв за основу хорошо известные примеры из практики целого ряда стран. И прежде всего речь идет о налоговых стимулах НИОКР и о государственной поддержке прикладных научных исследований частных компаний.

Очень отрадно было услышать, что Александр Дмитриевич в свой доклад включил наши предложения – предложения РСПП, в частности по освобождению от НДС НИОКР, выполняемых негосударственными организациями, и по возможности списания затрат на НИОКР предприятий в общем порядке, который действует для остальных расходов предприятия, то есть в том периоде, в котором эти затраты были произведены, а не в налоговом периоде, то есть один раз в год.

Кроме того, можно было бы продумать вопрос о введении приростной налоговой льготы, как это сделано в целом ряде вполне развитых и благополучных в инновационном отношении стран, когда предприятие имеет право списывать на себестоимость реальные затраты на НИОКР с некоторым повышающим коэффициентом, который зависит от динамики роста расходов на НИОКР этого предприятия. Такой процент доходит до 30 в некоторых странах.

Безусловно, эти налоговые стимулы не гарантируют сразу немедленного увеличения расходов на исследования и на инновации, но безусловно, они имеют в любом случае значение, снижая риски для предприятий от инвестиций в инновации, поскольку инновационный бизнес достаточно рискованный. Мы прекрасно понимаем, что для Министерства финансов любые льготы – это вопрос о возможности ухода от налогов, их чрезмерной оптимизации и так далее. Но тем не менее, на мой взгляд, сейчас Правительство и Минфин достаточно адекватно воспринимают ситуацию, тем более у нас, если перечислять, какие льготы есть, их очень много: это и автопром, это и Восточная Сибирь для инвестиций в энергетику, и так далее. И здесь добавление льгот инновационных не меняет самого принципа налогообложения, налоговой политики, но позволяет все-таки вывести ключевую область, а именно инновации, в режим такого ускоренного развития.

Говоря о государственной поддержке НИОКР частных компаний, можно в качестве одной из возможных мер назвать софинансирование вплоть до 50 процентов стоимости проекта, расходов частных предприятий на НИОКР, проводимых по приоритетным направлениям развития науки и технологий в партнерстве с научными организациями. Вот здесь те примеры, которые Евгений Павлович проводил и Жорес Иванович, на мой взгляд, очень важны. Не все можно НИОКРы поощрять софинансированием государственным, а те, которые входят в систему государственных приоритетов, и тогда речь пойдет действительно о поддержке локомотивов инновационного процесса. И здесь, на мой взгляд, добавить можно и нанотехнологии, и биотехнологии, и так далее.

Вообще хотелось бы сказать, что кроме инновационного процесса стоит задача технологического обновления производства.  И о тех базовых схемах поддержки технологического перевооружения, которые в последнее время обсуждались, о них тоже нельзя забывать. В частности, обнуление ввозных пошлин на технологическое оборудование, аналоги которого не производятся в Российской Федерации. Как известно, порядка 800 позиций попало в постановление Правительства.  Но это постановление действует только на девять месяцев, и через два месяца эти девять месяцев закончатся. И хотелось, чтобы Правительство не упустило момент, продлило соответствующий режим и, может быть, даже его расширило.

В равной степени можно говорить о дополнительных льготах инвестиционного стимулирования. В частности, бизнес давно пытается вернуть налоговую инвестиционную льготу по налогу на прибыль. Аргумент Минфина здесь понятен. Когда снижали налог на прибыль с 35 до 24 процентов, налоговая льгота инвестиционная была поглощена снижением ставки. Но крупные компании, инвестировавшие значительные средства в обновление, у них реальная эффективная ставка при 35–процентной ставке налога на прибыль была 17,5 процента. Поэтому для них еще до сих пор мы не вернулись в тот режим, который существовал на то время. Поэтому можно было бы эту тему обсуждать.

Я не соглашусь с тем предложением, которое Александр Дмитриевич высказал о том, что приоритет номер один – ренту изымать. Я бы сказал, приоритет номер один – повернуть сырьевые энергетические отрасли на инновации. Это и энергомашиностроение атомное, это и водородная энергетика, это и экологически чистые энергетические проекты, связанные с реализацией киотского процесса. Гораздо важнее найти способ целевого направления ресурсов, которые генерируются в этой отрасли, на инновации и на то, чтобы сохранить передовые рубежи в энергетике, а не просто экспортировать сырье.

Кроме поддержки спроса на инновации, бизнес в значительной степени заинтересован и в поддержке предложения инноваций. В инвестициях реальные прикладные исследовательские проекты научных организаций, о чем Вы спрашивали, Владимир Владимирович. У нас есть довольно много примеров, кроме АФК «Система», «СИТРОНИКС», «Микрона» и прочих структур, которых Владимир Петрович много создал по разным направлениям. У нас есть примеры и «Газпрома», и «Норильского никеля», и РАО «ЕЭС», и «Базового элемента», и целого ряда других крупных корпораций. Но в то же время – правильно Жорес Иванович отметил, что только бизнес не в состоянии оказать решающего положительного влияния на повышение конкурентоспособности российского сектора генерации знаний, поскольку бизнес заинтересован в максимально приближенных к его нуждам прикладных исследованиях. И надо сказать, что он не может получать «сырые» фундаментальные исследования, «не упакованные». И, кстати сказать, это приводит часто к тому, что даже инновационно активный бизнес зачастую не рассматривает российские научные организации как своих партнеров, а предпочитает закупать технологии и заказывать исследования за рубежом. Поэтому «упаковка» исследований, фундаментальных исследований и доведение их до состояния, которое понятно бизнесу и к которому бизнес может проявить интерес, это зона совместной ответственности, может быть, даже большей ответственности государства. Для этого нужно заниматься и реформированием фундаментальной науки, и реформированием отраслевой, корпоративной науки. Здесь я отмечу лишь необходимость создания инфраструктуры и, прежде всего, информационной инфраструктуры, которая обеспечила бы нормальное поле для коммуникаций бизнеса и прикладной науки, о чем Вы также упомянули в своем выступлении.

Кроме того, необходимо выращивать новое поколение менеджеров в науке, способных вести диалог как с бизнесом на его языке, так и понимать, собственно, суть фундаментальных исследований, обеспечивать подстройку НИОКРов и фундаментальных исследований применительно к нуждам конкретных компаний.

Говоря о подготовке менеджеров в науке, я хотел бы проблему высшего образования затронуть чуть более полно. Без активной политики в этой сфере и бизнес рискует потерять квалифицированные кадры, особенно с учетом того демографического сдвига, о котором мы часто говорим, но и государство может потерять целое поколение ученых и специалистов по инновационному менеджменту и так далее.

Здесь у нас партнерство уже выстроилось, на мой взгляд, достаточно внятное. В частности, мы занялись формированием требований со стороны рынка труда к образовательным стандартам через формирование профессиональных стандартов. Мы им буквально несколько недель назад учредили национальное агентство развития квалификации. В попечительский совет этого агентства вошли очень уважаемые люди, как представители академического образовательного сектора, сейчас члены советов, Виктор Антонович Садовничий, Игорь Борисович Федоров и представители Правительства, бизнес-корпораций. Мы могли бы на примере деятельности этого агентства развития квалификации попытаться отладить не только механизм формирования спроса и, соответственно, образовательных программ для массовых, скажем, профессий квалифицированного труда, но и применительно к фундаментальным дисциплинам, специальностям и так далее.

Еще один вопрос, который я хотел бы затронуть, – это проблема долгосрочного технологического прогнозирования, так называемого форсайта. Грамотно проведенный такой долгосрочный технологический прогноз способен обеспечить бизнес жизненно важной информацией о рыночных перспективах развития в тех или иных областях тех или иных технологий, появление новых потребностей населения, новых продуктов, новых поколений техники. Для нас этот прогноз – основа стратегического развития, обоснования долгосрочных инвестиционных проектов.

Поэтому мы полностью поддерживаем инициативу Правительства, Министерства образования и науки по организации работы по этому направлению и готовы, со свой стороны, обеспечить участие бизнеса в этой важной работе.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо большое.

Что сделает Министерство навстречу? Пожалуйста, Андрей Александрович.

А.ФУРСЕНКО: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Сегодня в научно-технической, образовательной сферах реализуется целый ряд системных изменений. Я хотел бы остановиться, по крайней мере, на трех из них. Первое – это интеграция образования, науки и экономики, и на это направлено, в частности, усиление научной составляющей в высшей школе. Я хочу сказать, Владимир Владимирович, что по сравнению с прошлым годом в этом году финансирование науки в высшей школе увеличилось вдвое, и в следующем году, я думаю, произойдет еще одно удвоение. Это касается в том числе и финансирования через национальные проекты, научные составляющие в высшей школе. Поэтому ситуация исправляется, это происходит не в ущерб поддержке академических исследований в институтах Академии наук.

Вторая вещь, с точки зрения интеграции, – это то, что тематики  НИОКРов в новой федеральной целевой программе формируются при участии, а в ряде случаев – по предложению бизнеса. То есть, когда мы определяем перспективные научные исследования, мы определяем с участием представителей бизнеса то, в чем они могут быть заинтересованы. И, естественно, это ... софинансирование этих работ со стороны бизнеса.

Далее. Второе направление системных изменений – это выбор и реализация приоритетов и усиление конкурсности при их осуществлении. Я хочу сказать, что впервые в федеральной целевой программе выделено довольно серьезное направление долгосрочного технического прогнозирования. И, как уже сказал Александр Николаевич, это делается совместно с представителями бизнеса.

Наконец, третье направление – это усиление межведомственной координации. Тот же самый конкурс по поддержке инновационных программ развития вузов проходил в очень тесной взаимосвязи представителей науки, бизнеса и различных ведомств в Правительстве. Тоже важный шаг – это принятие Правительством программы координации работ по нанотехнологиям. Все эти шаги носят системный характер. С одной стороны, это очень важно, а с другой стороны, этого явно недостаточно для того, чтобы создать единую систему мер по поддержке инновационной экономики. При этом наши меры зачастую сегодня направлены не на устранение принципиальных барьеров и расшивку узких мест, а в общем все-таки главные усилия мы как бы ищем под фонарем, то, что мы более или менее понимаем, – добавить дополнительные деньги и что-то сделать для этого.

Решение каких основных задач стоит перед государством на повестке дня? Прежде всего, это комплексное развитие человеческого потенциала. Это нацеленность системы начального, среднего, высшего профессионального образования на реализацию запросов технологического сектора экономики. Совместно с бизнесом, как уже было сказано, мы занимаемся разработкой и внедрением адекватных времени образовательных стандартов,  с тем чтобы обеспечить высокое качество образования, сохранив его доступность. Но главный критерий, который есть, – это востребованность тех людей, которые получили образование. На сегодняшний день, как уже сказал Александр Дмитриевич, большое количество людей, которые получают высшее профессиональное образование, идут работать не по специальности, зачастую не соответствуя той квалификации, которая есть.

Второе направление действий Правительства и государства – это создание необходимых технологий и обеспечение доступа к ним. В этой связи мы большие надежды связываем со скорейшим принятием Государственной Думой четвертой части Гражданского кодекса и реализацией его положений, связанных с использованием результатов научно-технической деятельности, полученных за счет федерального бюджета. Это старая проблема, и мы должны максимально быстро все-таки передать права на эти результаты разработчикам, с тем чтобы стимулировать их внедрение в экономику.

Наконец, третья задача – это создание адекватных институтов финансовой поддержки и внедрения в производство перспективных разработок. На наш взгляд, существует критический дефицит финансовых институтов, действующих в формировании долгосрочных проектов в сфере инновационной экономики. Венчурное финансирование не может решить все вопросы, банковские кредиты в этой сфере доступны немногим, финансирование начальных стадий осуществляется в недостаточном объеме. Кроме того, как было сказано, есть потребность в косвенной финансовой поддержке. В этой связи мы считаем принципиально важным перейти с 2008 года к единовременному списанию затрат компаний на НИОКРы, к использованию приростной налоговой льготы, налоговых льгот в объеме 40–50 процентов от прироста затрат компаний на НИОКРы за определенный период, к налоговым каникулам для малых предприятий, выпускающих высокотехнологичную продукцию, введению льготы по уплате НДС организациям, выполняющим НИОКР по заказам хозяйствующих субъектов (сегодня действуют льготы только для научных и образовательных учреждений), освобождению от налога на прибыль малых инновационных и научных предприятий в первые пять лет с момента их создания. Я хочу сказать, что сегодня Минфином сделан очень важный первый шаг. Действительно, предложены определенные льготы. С нашей точки зрения, они недостаточны и надо их расширять.

С другой стороны, никакие финансовые инструменты не дадут результата без новых рынков высокотехнологичной продукции. И в этой связи предлагается усилить роль стандартов в стимулировании технологического спроса. Вот два конкретных примера. Тут уже приводились конкретные примеры – и еще два, каким образом можно, в общем не привлекая дополнительных средств, довольно существенно расширить высокотехнологичный сектор экономики.

Первое. В институте Энгельгардта в результате работ запатентована, внедрена в медицинскую практику диагностика с помощью биочипов. Немножко цифр. Традиционные методы анализа для обнаружения штаммов бактерий, вызывающих туберкулез, требуют от 30 до 60 дней. Стоимость одного дня пребывания в стационаре без учета лекарств – 1000 рублей. Разработанная и налаженная для широкого производства эта система позволяет определить лекарственную устойчивость менее чем за сутки.  Стоимость этого определения – 700 рублей. То есть только напрямую за счет экономии времени нахождения людей в больницах за счет того, что их с самого начала начинают лечить правильными лекарствами, экономятся существенные деньги. Но, что не менее важно, сохраняются жизни. Причем речь может идти не только о туберкулезе – речь идет об онкологии, речь идет о сосудистых заболеваниях и так  далее.

При этом я хочу сказать, что введение порядка диспансеризации населения страны и выделение необходимых средств, которые существенно меньше, чем те деньги, которые тратятся на лечение, позволяет обеспечить долгосрочный спрос, а все остальные вопросы бизнес решит сам. Бизнес не требует инвестиций, он просто хочет знать, что есть долгосрочный спрос, причем оплаченный спрос.

Другая сфера применения – энергетика. Уже в двух словах об этом Жорес Иванович сказал. Разработанные для жилищно-коммунального хозяйства мощные полупроводниковые светильники характеризуются в 5–7 раз меньшим потреблением и в 15–20 раз большим сроком службы по сравнению с традиционными источниками света. Инвестиционный проект по производству полупроводниковых светильников с объемом годового выпуска 4,5 млн штук предусматривает инвестиции в размере 5 млрд рублей. При этом экономия установленной мощности от применения светильников, выпускаемых за период 10 лет, составит 2 гигаватта, это 18 газотурбинных электростанций мощностью 110 мегаватт.

Сегодня все разговоры об электроэнергии ориентированы только на одно – давайте создавать новые мощности. По данным РАО «ЕЭС», стоимость строительства такого количества электростанций – 35 млрд рублей, то есть конкуренция идет между пятью миллиардами рублей инвестиций в организацию разработки и серийного производства полупроводниковых светильников или 35 млрд рублей – на создание новых электростанций. Я не говорю о том, что тратятся невозобновляемые ресурсы, о том, что ухудшается экология, и так далее, и тому подобное. При этом главным сдерживающим фактором и здесь является несформированность рынка. Спрос на такие приборы, заинтересованность бизнеса могут быть обеспечены начальными инвестициями взамен общественного освещения в системе ЖКХ. Причем я хочу подчеркнуть, не непосредственно в производство, а в создание спроса, что гораздо существенно дешевле строительства новых станций. И в этом вопросе главный акцент делается на формирование долгосрочного рынка продукции. В обоих перечисленных примерах государство не за счет увеличения затрат,  а путем их эффективного перераспределения, причем существенной экономии, может способствовать запуску высокорентабельных производств, позволяющих улучшить качество жизни населения страны.

Конечно, эти меры будут в полной степени востребованы, но только при одном условии – при создании реальной конкуренции и заинтересованности промышленности в снижении издержек. Никакой монополист идти на какие бы то ни было риски не будет. То есть необходимо создать условия, при которых нефтяным компаниям будет выгодно внедрять катализаторы нового поколения, которые, кстати, разрабатываются в России достаточно успешно. Энергетические компании будут искать передовые энергосберегающие технологии и многое другое.

Я перечислил несколько конкретных мер, которые мы считаем  принципиально важными. Но эти меры  должны лечь на систему существенного развития конкурентности, что мы ждем, в общем, от наших макроэкономических ведомств.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо, Андрей Александрович.

Пожалуйста, Федоров Игорь Борисович.

И.ФЕДОРОВ: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые коллеги!

Я бы хотел сказать о некоторых проблемах подготовки кадров для инновационной экономики. Причем я буду ссылаться в основном на примеры из инженерного образования, эта область мне ближе. И, потом, инженер – не последняя фигура в инновационном процессе.

Проблемы подготовки кадров должны решаться на всех этапах подготовки специалистов, начиная от школы, и далее в его профессиональной деятельности. Эти специалисты, в отличие от чистых ученых, должны быть хорошо подготовлены не только в области высоких технологий, но и быть людьми инициативными, обладающими чувством нового, с предпринимательской жилкой. Эти люди очень часто проявляются еще на этапе школьного обучения.  И задача вузов состоит в том, чтобы найти таких людей и поддержать их.

Задачу их поиска и отбора хорошо решают профильные программы и конкурсы, одним из примеров которых назову всероссийскую инженерную программу «Шаг в будущее», проводимую МГТУ имени Баумана в течение уже 15 лет среди школьников 80 регионов России и в которой участвуют около 150 тыс. школьников. Конечно, дело это недешевое, финансируют эту программу и принимают в ней участие, кроме учредителей, такие представители крупного бизнеса, как АФК «Система», «Мобильные ТелеСистемы», а также Сбербанк России. Каждый год в вузы страны приходят победители и просто участники программы инициативные, познавшие вкус творчества, с навыками самостоятельной работы, с готовностью развивать свои идеи.

Наша многолетняя практика проведения программы «Шаг в будущее» показывает высокую эффективность таких программ, которые наряду с олимпиадами надо всемерно поддерживать.

Что касается обучения в вузе, то здесь необходимо воспитывать как проблемно-ориентированных менеджеров на специальных факультетах, курсах, в безнес-школах, так и улучшать подготовку всех студентов по современной экономике, включающей вопросы инновационной деятельности.

В модернизации образовательных программ вузов заметную роль начинает играть собственный практический опыт участия вузов в организации деятельности вместе с бизнесом различных инновационно-технологических структур, центров трансферотехнологий, бизнес-инкубаторов, в том числе действующих на базе вузов (их сейчас порядка 60), технопарков и, наконец, особых технико-внедренческих зон. Процесс создания таких структур сейчас ускоряется. При их создании желательно учитывать приоритеты в развитии науки и техники и особо поддерживать те структуры, например на этапе венчурного финансирования, которые связаны с созданием прорывных технологий и новейшей техники.

Серьезный импульс в ускорении перехода высшего профессионального образования к совершенствованию подготовки кадров в интересах развития инновационной экономики страны придает реализация инновационных образовательных программ, выполняемых сегодня вузами в рамках приоритетного национального проекта «Образование». Практически все 17 победителей первого конкурса включили в свои программы мероприятия, направленные именно на подготовку специалистов, способных реализовывать свои знания в условиях инновационной экономики.

В последнее время получают развитие корпоративные университеты, ориентированные при поддержке бизнеса на подготовку кадров для инновационной экономики. Примером такой подготовки может служить корпоративный университет МГУ–«Система», готовящий кадры для АФК «Система», строящий свою деятельность на основе инновационных знаний. Сотрудничество с одной из ведущих фирм дает уникальную возможность сочетать обучение на основе фундаментальных знаний, полученных в университете, с практическим опытом работы в области инноваций.

Одними из самых активных участников инновационных процессов в вузе являются аспиранты, люди, хорошо подготовленные как специалисты и часто имеющие продукт, который может быть включен в инновационный процесс. Но здесь есть один сдерживающий фактор. Речь идет о том, что мало число защит диссертаций по инженерным специальностям, а в срок защищается небольшой процент аспирантов, значительно более низкий, чем по гуманитарным направлениям. Цифры такие можно привести: по инженерным направлениям в срок защищается 10–12 процентов, по гуманитарным направлениям – больше 60.

Основные причины задержек защит по инженерным специальностям – необходимость проведения эксперимента, часто связанного с созданием сложных и дорогих экспериментальных стендов, что особенно сложно в нынешних условиях.

И, во-вторых, обязательное внедрение на предприятиях результатов диссертации, что также требует немало времени. Давно уже высказывается мысль о необходимости увеличения срока аспирантуры по инженерным специальностям до четырех лет (Жорес Иванович уже сегодня говорил), конечно, при условии строгого контроля за их работой со стороны аттестационных комиссий. Это приведет к повышению качества диссертации и привлекательности инженерной аспирантуры для молодежи. И это, что важно отметить, будет способствовать существенному увеличению инженерного продукта, пригодного для последующей продажи через инновационные схемы, и повышению активности аспирантов в инновационном процессе.

Еще об одной проблеме, связанной с подготовкой кадров. В последнее время вопросы подготовки кадров для экономики страны широко обсуждаются с работодателями, с представителями бизнеса. Дискуссии проходят по проблемам структуры подготовки специалистов, то есть структуры, а также по вопросу, какие знания должен получить выпускник вуза. При этом не всегда до сих пор удавалось найти взаимопонимание проблем и сформировать общую платформу, на которой эти проблемы следует решать. Известно, что есть государственные образовательные стандарты. И мы просим бизнес-сообщество, Александр Николаевич уже говорил в свою очередь, разработать государственные и профессиональные стандарты, в которых будут сформированы перечни знаний и компетенций, которыми должны обладать выпускники вузов. Стандарты образовательные и профессиональные должны обсуждаться совместно и образовательным сообществом, и бизнес-сообществом.

И еще об одном. Подготовка кадров в вузах осложнена тем, что сами вузы, являясь мощным научным источником для инноваций, не могут непосредственно участвовать в инновационном процессе. В соответствии с Гражданским кодексом у государственных учреждений отсутствует право самостоятельного распоряжения результатами научно-технической деятельности, интеллектуальной собственностью в виде изобретений, полезных моделей, промышленных образцов, программ для ЭВМ, топологий интегральных микросхем. Они не могут: они государственные учреждения, то есть государственные вузы не могут самостоятельно продавать лицензии, учреждать малые инновационные предприятия. Чтобы исправить положение, необходимо внести соответствующие поправки в Гражданский кодекс и бюджетное законодательство. Это, по нашему мнению, существенно оживит весь инновационный процесс в стране, так как позволит полнее использовать потенциал вузовской науки.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: Благодарю Вас, Игорь Борисович.

Пожалуйста, Федосов Евгений Александрович.

Е.ФЕДОСОВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

К сожалению, как здесь уже было сказано, Россия в настоящий момент производит очень малый объем наукоемкого продукта, который был бы привлекательным для инвестиций ввиду малой конкурентности этого продукта. Только разработка и производство вооружения велись всегда в конкурентной среде. Требования выполнения боевой эффективности по отношению к вооружению вероятного противника, по существу, это требование обеспечения конкуренции. Поэтому Россия  устойчиво держит свое присутствие на мировом рынке вооружения.

Современные зарубежные корпорации, производящие наукоемкую финишную продукцию, являются чаще всего транснациональными компаниями крупного бизнеса с широко развитой системой международной кооперации. В составе корпорации присутствуют научные структуры, проектные, конструкторские, испытательные структуры и сборочное производство, структуры маркетинга и послепродажного обслуживания. Разработка же и производство отдельных комплектующих агрегатов и компонентов, а также ряд технологических процессов выведены в сферу среднего и малого бизнеса. Таким образом, на рынке наукоемкого продукта России противостоит крупный транснациональный бизнес, тесно скооперированный с ним малый и средний бизнес, который, как правило, создает неограниченный демпинг, поддержанный всей мощью своего государства.

Как здесь было сказано, в России существует государственный сектор науки в составе институтов Российской академии наук, научных структур государственных университетов и вузов и государственных научных центров. Параллельно в промышленности зарождаются структуры корпоративной науки на базе опытно-конструкторских и технологических бюро, а также заводских лабораторий.

Государственный сектор науки и корпоративный сектор связаны между собой единой научной базой и технологической культурой, но ориентированы на различные конечные цели. Государство отвечает за оборонную технологическую безопасность, безопасность жизни людей, среды их обитания. Поэтому государственный сектор науки прежде всего ориентирован на обеспечение безопасности государства в глобальном смысле. Корпоративный сектор науки ориентирован на обеспечение конкурентности товара на мировом рынке с целью сохранения доходов и экономического развития корпораций.

Чтобы развить корпорационные связи государственного сектора науки Российской Федерации и предпринимательского сектора в условиях потери конкурентности России на рынках наукоемкого продукта и слабого сектора корпоративной науки, являющейся, по существу, единственным каналом для трансфера научных знаний и производства наукоемкого продукта, необходимо создать условия конкурентности, хотя бы по определенному ряду продуктов. Должна быть прежде всего сформирована государственная политика в области поддержки и развития наукоемкого бизнеса в виде национальной программы. Для этого надо выбрать национальные приоритеты, развивая которые Россия займет определенные ниши на мировом рынке наукоемкого продукта.

Несмотря на затяжной системный кризис, Россия сохранила определенный научно-производственный потенциал в области авиастроения, энергомашиностроения, о чем здесь говорил Евгений Павлович, в том числе атомной энергетики, космической техники, судостроения, ряде продуктов тяжелого машиностроения и, безусловно, строительства систем вооружения и военной техники. Вероятно, в этих областях и надо искать приоритеты и прорыв на рынок, опираясь на хорошо развитый и присутствующий на мировом рынке нефтегазовый и металлургический комплекс России. При этом важно сбалансировать инвестиции во всю воспроизводящую цепочку наукоемкого продукта. Если принять инвестиции государства в государственный сектор науки за единицу, то инвестиции бизнеса в разработку, создание и оснащение необходимыми технологиями производства должны быть десятки и сотни единиц, только в этом случае можно добиться успеха.

Прежде всего требуется структурная перестройка промышленности путем интеграции ресурсов и объединения предприятий в крупные корпорации, а также создание сети малых и средних предприятий в производстве компонентов, комплектующих узлов, агрегатов и отдельных технологических производств. Как известно, эти процессы начались в авиапромышленности, судостроении, ряде корпораций, связанных с производством вооружений. Именно в этом случае создается благоприятная среда для кооперации госсектора науки и наукоемкого производства, так как наукоемкие крупные корпорации строятся по модели государственно-частного партнерства, где роль государства на данном этапе является определяющей.

В ряде случаев, чтобы помочь корпорациям выйти на мировой рынок, государство использует систему государственного заказа. Так, Бразилия, создавая авиационную фирму «Эмбраер» на рынке гражданских самолетов с целью завоевания определенной ниши при наличии конкуренции со стороны гигантов авиационной промышленности «Боинг» и «Эрбас», выкупала через государственный заказ в первые годы продукцию фирмы, освободив фирму полностью от налогов в эти годы и создав тем самым необходимый толчок в ее развитии. В настоящее время фирма «Эмбраер» – гигантский признанный лидер гражданских самолетов. Кстати, и фирма «Эрбас» развивалась по этому сценарию. Аналогичная политика была со стороны государства при создании современных южно-корейских гигантов.

Очень важно со стороны государства поддержать и обеспечить развитие национальной экспериментальной базы в виде испытательных стендов, полигонов, аэродинамических труб и гидродинамических каналов, моделирующих комплексов, которые сосредоточены главным образом в государственных научных центрах. Без этой экспериментальной базы невозможно провести отработку и испытание современной наукоемкой продукции. Здесь партнерство государственного сектора науки и частного бизнеса бесспорно.

Очень важно со стороны государства госстандарт развивать или развить систему регламентов и стандартов, гармонизируя их с международными стандартами, и управлять системой качества продукции. Это один из решающих факторов присутствия на рынке наукоемкого продукта. В ряде случаев в одиночку Россия не сможет выйти на современный рынок наукоемкого продукта. Поэтому необходимо со стороны государства всячески стимулировать международное сотрудничество в этой области. У нас достаточно много примеров подобного сотрудничества с фирмой «Боинг» по совместным космическим проектам, с фирмой «Эрбас» – по разработке и производству комплектующих для самолетов, выпускаемых этой фирмой, и возможному участию в совместном проектировании самолетов, с фирмой «СНЕКМА» – по разработке двигателя регионального самолета и тесное сотрудничество с фирмой «Талес», «Сажем», Франция, и фирмой «Финмекканика», Италия, – по ионике и композитным материалам. Предприятие «Энергомаш» поставляет двигатели РД-180 для космических ракетоносителей «Шарп». Развивается кооперация в автомобилестроении.

Подобное сотрудничество создает возможности для России войти в международные инновационные процессы.

В мире очень много форм участия государства в развитии наукоемкого бизнеса, об этом здесь достаточно хорошее было выступление Александра Николаевича Шохина, поэтому  мне останавливаться на этом уже дальше нет смысла.

Главное, это создать все условия для инвестиций и частного бизнеса в сферу наукоемкого продукта. Только в этом случае появятся условия для партнерства государственного сектора, науки и бизнеса.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: Благодарю Вас.

Евтушенков Владимир Петрович, пожалуйста.

В.ЕВТУШЕНКОВ: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Наше такое убеждение, что амбициозные задачи, поставленные руководством страны по удвоению ВВП, требуют, в общем-то, принципиально новой модели экономического роста, основанного на инновационных источниках в подходах к организации  управления. С этой точки зрения, мне кажется, проведение  Совета является очень своевременным и символичным. Может быть, раньше это было бы не так актуально.

Последние пять-шесть лет ознаменовались очень интересным процессом структуризации российского бизнеса, который перерос из региональных, межрегиональных масштабов, стал национальным, и, самое главное, сегодня он уже становится сам глобальным бизнесом. Сегодня мы видим, как российские компании становятся уже реальными игроками глобального бизнеса, глобального рынка. И эта тенденция продолжает усиливаться.

Но, к сожалению, для того, чтобы соответствовать вот этой тенденции, сегодня необходимо иметь уже совсем другие продуктовые линейки, иметь другие научно-технические и технологические разработки, иметь собственное ноу-хау. И это предъявляет совершенно новые требования к организации и развитию бизнеса, так как мы начинаем уже конкурировать не друг с другом внутри российского рынка, а мы начинаем конкурировать с ведущими компаниями мира, имеющими и более значительный опыт корпоративного управления, и современные корпоративные системы подготовки кадров, и, к сожалению, должны это констатировать, другие финансовые возможности.

Все это свидетельствует о том, что тема, сегодня поднятая на Совете, является в принципе крайне актуальной, и особую значимость ей придает то, что наконец мы можем посмотреть и понять взаимодействие, использование, хотя это слово сейчас несколько и приелось, механизма частно-государственного партнерства. И это дает нам возможность наиболее полно использовать инновационный потенциал страны именно в сотрудничестве государства и бизнеса. И в основе этого сотрудничества должны лежать ясные подходы к выработке реализации приоритетов национального развития.

Сегодня модно критиковать Правительство по всем вопросам, хотя мое мнение такое, что за последние 3-4 года Правительством принято такое количество решений, направленных на конкретные пути инновационного развития, которых, может быть, не было в СССР за последние 10 лет его существования. Я не буду останавливаться, здесь говорили: это и закон об особых зонах, и очень важно, что сделали Российские венчурный фонд и венчурную компанию, и Инвестиционный фонд, когда в конце концов мы начали заниматься инфраструктурой, и Фонд информационно-коммуникационных технологий. То есть надо, чтобы это все только теперь заработало. Но, к сожалению, это зависит не только от Правительства – теперь зависит и от нас тоже.

Также по поручению Правительства был разработан Комитетом по промышленной политике и РСПП  перечень конкурентоспособных по мировым стандартам отраслей российской экономики и рыночных преимуществ, которые опираются на высокие технологии и высококвалифицированную рабочую силу, то есть все это сегодня пришло в движение. Нам, естественно, хотелось, чтобы все это было как можно быстрее. И всех этих принятых мер, конечно, очень много, но недостаточно для решения задач глобального роста и выращивания по-настоящему национальных брендов. И то, что говорил и Евгений Павлович, и Шохин, и другие товарищи, я считаю, что все это вызов времени, когда нужно принимать решение.

Мы внимательно сегодня работаем как бы в условиях глобального рынка и понимаем, что уровень компаний-конкурентов по технологической оснащенности и развитию управления гораздо выше, чем у нас. Владимир Владимирович, я спросил, сколько тратят. Например, западные компании тратят на Ар-энд-Ди-центры [R&D, research and development – исследования и разработки], – а мы сегодня находимся здесь тоже в одном из Ар-энд-Ди-центров, – деньги не сравнимо большие, чем, положим, тратим мы. Причем, что интересно, львиная доля этих денег все-таки финансируется из денег налогоплательщиков.

Так, компания «Интел» большую часть средств, идущих на строительство Ар-энд-Ди-центров, тратит примерно 3 миллиарда в год, что финансируется из средств налогоплательщика. Поэтому и нам необходимо как-то разработать вот эти механизмы пропорционально участию государства и бизнес-финансирования такой деятельности. Потому что, если мы хотим достичь квантового скачка для всей экономики, это, к сожалению, необходимо.

Я не буду останавливаться на всем многообразии проблем, которые так или иначе связаны с решением поставленной задачи, тут о них говорилось, и это вообще предмет отдельного разговора. Я хотел бы очень коротко остановиться на трех элементах, которые мы в нашей повседневной жизни пытаемся решать, и которые точно требуют помощи государства, и мы это Владимиру Владимировичу, в частности, говорили. Я расположу их даже по значимости, которую мы видим. И самое удивительное, что это не финансы, самое значимое.

Первое по значимости – это кадры. Мы в предыдущие годы занимались кадрами, но несколько другими кадрами. Мы искали управленцев, финансистов, маркетологов, обучали и так далее. И мы совершенно не обращали внимание ни на утечку научных кадров: технологов, инженеров, ученых, дизайнеров, проектантов. Сегодня наступил другой этап. У нас появились и финансисты, и банкиры, и маркетологи, уже в принципе мирового уровня, которые способны работать в наших корпорациях. В тех, где еще, может быть, места какие-то не закрыты, мы пользуемся иностранной рабочей силой. Теперь у нас возникла задача именно кадров, людей, которые будут работать в этих научных центрах, которые будут создавать собственные разработки, будут создавать свои собственные технологии, чтобы их быстро внедрять в производство, но уже на основе огромного глобального опыта, который есть, к сожалению, у Запада, и которого, может быть, в той степени нет у нас. Нами разработаны совершенно конкретные предложения, как здесь нам государство может помочь. Это и приглашение специалистов, это и совместное участие в грантах на разработку программ для обучающихся специалистов, и договоренность с различными государствами на политическом уровне о переобучении специалистов и поощрении людей, россиян, которые выехали в свое время на работу в научные центры за рубеж, к возврату в Россию с обещаниями перспектив и так далее. У нас это все сформировано, я просто не хочу даже на этом подробно останавливаться.

Второе. Создана  частно-государственная программа создания открытых корпоративных Ар-энд-Ди-центров. Ее нужно  точно использовать для приоритетных отраслей российской экономики. В частности, этот Ар-энд-Ди-центр мы используем и пытаемся использовать для той области, о которой Жорес Иванович говорил, пытаемся создать в Зеленограде открытый кластер высоких технологий. Открытый для всех компаний, для международного технологического сообщества, российских компаний, дизайн-центров, малых внедренческих, в общем для всех, потому что преимущество открытого корпоративного кластера состоит в том, что помимо развития рынка, в частности, как здесь, микроэлектроники он по цепочке потянет за собой развитие значительного числа смежных отраслей и производств. Тем более что все предпосылки, положим, были, потому что Зеленоград с начала 60-х годов прошлого века развивался как уникальный научно-промышленный центр микроэлектронной отрасли СССР и полностью был ориентирован на госзаказ. И СССР, кстати, тогда был производитель микроэлектроники номер три после США и Японии. Очень понятно, что это, положим, дает вложение в электронику. Ежегодные темпы роста микроэлектронной отрасли в три раза выше, чем темпы роста мирового ВВП. Это одно рабочее место в микроэлектронной отрасли дает сразу 15 рабочих мест в других отраслях, а один килограмм микроэлектроники по стоимости эквивалентен стоимости 70 тонн нефти. Это на самом деле впечатляющие вещи.

И мы понимаем, что, может быть, еще сегодня, в настоящее время, мы имеем какое-то технологическое отставание, но мы точно уже видим путь в кратчайшие сроки ликвидации этого технологического отставания. Поэтому вопросы создания Ар-энд-Ди-центров по приоритетным отраслям, которые поддерживает государство, и которые являются на виду и постоянно мониторятся, и в которые внедряются хорошие те принципы западные, которые есть, и хорошие те принципы, которые есть у нас, когда была очень сильная взаимосвязь между фундаментальной прикладной, – это крайне важно.

И последний вопрос. Это, естественно, та кровеносная система, без которой не может быть, – это финансовое обеспечение. Здесь очень много говорилось сейчас предыдущими докладчиками, какие финансовые рычаги мы можем использовать в этом вопросе. Могу сказать только, что оптимальная схема сотрудничества государства и бизнеса в этом случае – это использование целого ряда различных механизмов, они есть: и госзаказ, и заемное финансирование, и финансирование новейших технологических линий под гарантии государства с последующим переформатированием их отношений. И здесь бизнес, я считаю, готов тоже на все: и закладывать свои пакеты акций, и допускать любое контролирование, и прочее. Потому что задача у нас одна – быстро преодолеть технологическое отставание, потому что если мы сегодня не станем сами глобальной компанией, значит, завтра мы станем частью какой-то глобальной компании, но уже не нашей.

Самое интересное, что сегодня есть и амбиции, и желание, и уже опыт, чтобы стать глобальной компанией. Поэтому здесь, Владимир Владимирович, я хочу сказать, мы на себя, так советовались с коллегами, возьмем задачу создания открытого Ар-энд-Ди-центра корпоративного в области микроэлектроники, который  должен в ближайшие два года, может быть, соответствовать мировым образцам подобных центров. Единственная, конечно, просьба, чтобы нам в этом вопросе, если это можно было бы, помогать в тех проблемах, которые мы точно  теперь знаем, какие это должны быть, и готовы их сформулировать.

В.ПУТИН: Спасибо, Владимир Петрович.

Пожалуйста, Демин Виктор Михайлович.

В.ДЕМИН: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Структурная перестройка производства изменила параметры рынка труда. Мы наблюдаем, как растущий интерес бизнеса в последнее время проявляется к рабочим и специалистам среднего звена, которые составляют более 53 процентов в объеме производительных сил и являются важнейшим фактором инновационного развития и экономического роста.

Уважаемый Владимир Владимирович, в соответствии с Вашим поручением Правительством Российской Федерации и Министерством образования и науки были разработаны межведомственные меры по совершенствованию и развитию начального и среднего профобразования. Сегодня я хотел бы отметить, что есть определенные позитивные изменения в профессиональном образовании России. Несмотря на то что задерживается разработка государственных образовательных стандартов, особенно в транспортном и оборонном комплексе, формируются подходы формирования содержания целевой контрактной подготовки специалистов, ориентированные на конкретные рабочие места. Причем в результате такого подхода наблюдается именно в этих комплексах вложение средств на развитие учебно-материальной базы, то есть вслед за этим пошли инвестиции на транспорте, в оборонном комплексе в развитие материальной базы учебных заведений. Причем наблюдается некое оживление притока молодых специалистов в реальный сектор экономики.

В соответствии с Вашими поручениями были приняты меры Министерством образования, нашим педагогическим сообществом по выстраиванию отношений с зарубежными партнерами. И мы постепенно начинаем входить в Копенгагенский процесс, который во многом обогащает практику российской профессиональной школы.

И наконец, сегодня следует отметить, что контакты учебных заведений с работодателями становятся на системную основу. Однако следует признать, что в условиях диверсификации экономики в подготовке кадров мы, конечно, опаздываем от темпов структурной перестройки высокотехнологичных отраслей. К сожалению, спрос производства значительно опережает наши предложения по объемам, по структуре подготовки рабочих и специалистов среднего звена. К примеру, скажем, в средней профессиональной школе лишь 15 процентов специалистов готовятся по направлениям наукоемких и высокотехнологичных технологий. Проблем много, и это предмет особого разговора.

И сегодня, уважаемый Владимир Владимирович, мне хотелось бы высказать несколько предложений, несмотря на то, что комплекс мер в принципе определяет стратегию развития этих важнейших уровней профобразования.

Первое. Мы предлагаем внести дополнение в ряд действующих законов, положений о социальном партнерстве учреждений образования и бизнеса. Нам представляется, что они помогут стать правовой основой и организационно-экономическим механизмом партнерства государства и бизнеса, образования, позволят развить благотворительность, обеспечить государственную поддержку и экономическое поощрение дополнительных инвестиций в их развитие.

Нам представляется, что они позволят отрегулировать очень важный механизм мониторинга потребностей и использования кадрового потенциала, кадрового заказа по приоритетным направлениям экономики, изменят структуру и объемы подготовки специалистов и позволят более эффективно проводить обучение студентов непосредственно на рабочих местах, о чем, Владимир Владимирович, Вы сегодня уже говорили.

Второе. Признавая важность среднего профессионального образования, по нашему мнению, требуются очень серьезные инвестиции в этот уровень образования. В 2006 году, к сожалению, системы начального и среднего профобразования оказались вне сферы современной стратегии развития в рамках приоритетного национального проекта «Образование». Но, к сожалению, сегодня мы говорим о том, что пока нет четкого решения этого вопроса. К сожалению, в бюджете 2007 года эта тема вновь не просматривается.

Нам представляется, что принятие этого решения позволит в том числе и стимулировать средства бизнеса, частного бизнеса в профессиональное образование, а средства направить на поддержку лидеров профобразования, инвестиционных учебных заведений, в которых можно было бы сосредоточить новейшие образовательные ресурсы, кадры, что создаст точки роста передового опыта, прежде всего в регионах, в реализации современных прорывных образовательных технологий обучения. Это позволит совместно с бизнесом создать корпоративные учреждения профобразования, подобные тем, которые сегодня начинают создаваться в высшей школе, обеспечить в рамках реализации нацпроекта с участием бизнеса  создание современных учебных полигонов, лабораторий и других баз обучения. Я хотел бы подчеркнуть, что в последние два года такая тенденция обозначилась в оборонном комплексе, что нас радует, и это является точками роста. И самое главное, что в результате реализации этого проекта бизнес получит новое качество рабочей силы, которая будет способна работать в современных производственных условиях.

И последнее. Современные задачи  подготовки квалифицированных рабочих и специалистов среднего звена, особенно для высокотехнологичных и наукоемких отраслей экономики, понятно, не решить без поддержки научного потенциала, для чего мы предлагаем решить вопрос о предоставлении возможности финансирования учреждений среднего профобразования, проведения научно-исследовательской работы, создать условия для повышения качественного состава преподавателей. Мы отмечаем, что в последнее время оживился процесс притока в системе  профобразования специалистов из промышленности. И, конечно, если бы были приняты решения по поддержке в оплате труда за научные степени и звания, это бы способствовало закреплению представителей бизнеса в учебной деятельности.

И наконец, мы предлагаем принять дополнительные меры по формированию нового менеджмента руководителей учебных заведений. Было бы неплохо, если бы были предусмотрены возможности установления грантов государства и бизнес-сообщества для их переподготовки и повышения квалификации как в крупных компаниях России, так и в зарубежных странах Европы.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо. Уважаемые коллеги, я прошу совсем коротко. Виктор Антонович Садовничий просил слово и Пашин Валентин Михайлович. Пожалуйста.

В.САДОВНИЧИЙ: Спасибо, Владимир Владимирович. Я из тех, кто экспромтом говорит, поэтому я коротко.

Я бы хотел вспомнить, что в 60–70-е годы вопрос, который мы обсуждаем, в общем-то, у нас в стране имел, пусть и не полное, но решение. Я приведу примеры.

Московский университет имел более 60 процентов научной тематики, связанной с технологиями, связанными с оборонным комплексом. Сейчас – около нуля. Мы потеряли в эти годы, безусловно, очень важное свойство высшей школы. И теперь возникает (о прошлом не плачут) вопрос, за что же потянуть сейчас? Все мы представляем следующее обстоятельство, что тот продукт, который будет на рынке в 2010, 20015, а может быть, даже в 2020 годах,  он разрабатывается в лабораториях сегодня. И сегодня ведут опыты, эксперименты, создаются новые материалы, доказываются какие-то утверждения, основа того продукта, который будет через 10 лет. Поэтому, безусловно, надо думать, где эти лаборатории и где этот эксперимент должен быть.

Я проехал семь регионов по университетским делам, почти в каждом регионе каждый университет ставит задачу строительства, создания некоего инновационного пояса вокруг университета, а многие регионы хотят укрупнять университеты.

Поэтому мое первое предложение состоит в том, что, по-моему, Андрей Александрович, я не успел с Вами детально обсудить, но мы говорили, надо вокруг университетов иметь план создания инновационных поясов в виде научных парков. То есть строить не только аудитории, где учить экономистов, юристов, – мы их уже научили, – а университет: развитие инфраструктуры, лаборатории, чистые комнаты, все, что сопутствует научной работе современного университета, тем более что многие регионы и губернаторы укрупняют университеты, из трех-четырех делают один. Мне кажется, что эта задача номер один, чтобы нам повернуться к этим исследованиям в лабораториях, о которых я говорил.

Научные парки. Вообще первый научный парк в России был создан в Московском университете, это был 89-й год еще. Мы сейчас в научные парки вкладываем немножко другой смысл. Мы говорим, что научные парки крупные при крупных наукоградах того типа, в котором мы присутствуем. Но мне кажется, надо поддерживать и структуру научных парков при университетах, они кое-где есть, кое-где их надо развивать, потому что там именно студенты и аспиранты, они там возобновляют научные знания, они учатся работать с бизнесом, они там формируются. Мне кажется, что программа развития научных парков, об этом говорили сегодня выступающие, при университетах должна быть.

Третье предложение – кадры. Вот Владимир Петрович сказал, что сейчас уже задача не в кадрах управленцев, а задача в кадрах, которые понимают технологии. Мы предлагаем – и уже сделано пять корпоративных университетов в Московском университете с бизнесом, но это другое понятие, чем было раньше, чем есть на Западе корпоративный университет. Там корпоративный университет – это как бы доучивание специалиста. А мы предлагаем на базе основного фундаментального образования с помощью структур бизнеса создавать дополнительные программы на этом базовом образовании, и эти специалисты будут работать уже в компаниях, связанных с высокими технологиями.

Месяц назад мы с Владимиром Петровичем открыли корпоративный университет, пятый в университете, на базе АФК «Система», и надо сказать, что там огромный ажиотаж, но уже специалистов, не управленцев, не юристов, а специалистов, которые будут понимать и высокие технологии, микроэлектронику и так далее. Поэтому, мне кажется, развитие корпоративных университетов в таком понимании – тоже задача у нас в стране.

Четвертое предложение – аспирантура. Здесь говорилось, я сейчас хочу подчеркнуть одну мысль. Я позавчера вернулся из Китая, где в рамках Года России в Китае проводили форум ректоров китайских университетов и России, было 50 китайских ректоров и наши, они просят создать совместные аспирантуры с нашими университетами. Германия, мы были в Дрездене, также предлагает создать совместные аспирантуры. Но эти страны еще просят создать у нас аспирантуры. А мне кажется, назрело время, когда нам надо просить другие университеты создавать совместные аспирантуры, например, с Гарвардом, с Беркли, с МИТ [MIT – Массачусетский технологический институт] и так далее. Но тут есть препятствие: очень трудно в этих совместных аспирантурах защищать диссертации, где дипломы будут с двух сторон. Мне кажется, задача – развязать для молодых людей, и это очень важно, чтобы он, закончив совместно аспирантуру, имел два диплома.

И последнее. Владимир Владимирович, может быть, я заблуждаюсь, но опять же, по китайским мотивам. Я спрашивал доцентов пекинского университета: «Как у вас с жильем?» Они говорят: «Мы в состоянии (доцент университета) купить жилье в Пекине – трехкомнатную квартиру, с двумя ваннами», – как они говорят. «Как?» – «Мы берем кредит на 15 лет, отдаем 40 процентов месячной зарплаты. За 15 лет мы возвращаем стоимость жилья».

Я не знаю, где корень зла, но действительно эта проблема вот таким способом решена. Если так нам трудно,  тогда надо арендное жилье молодым специалистам, чтобы он не был привязан конкретно к этому месту, поработав, мог в другом месте работать. Но это должно быть комфортное арендное жилье в разных ...

Мне кажется, что мы на правильном пути. Если мы за эти цепочки будем тянуть, то мы должны победить.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо.

Пожалуйста, Валентин Михайлович.

В.ПАШИН: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые коллеги!

Мне хотелось бы обратить внимание на два аспекта нашей инновационной экономики, о которой мы сегодня так много говорим.

В чем я вижу одно из существенных препятствий в нашей инновационной цепочке? В ней должны присутствовать и присутствуют три составляющих: это получение исходных знаний (в основном фундаментальная наука), это разработка конкретных технологий (это в основном институты отраслевой ориентации) и, наконец, производство. Вот эти все три компонента разобщены у нас по всем абсолютно составляющим: и по финансированию, и в организационно-правовом, и в ведомственном смысле.

Каким образом из этого положения выйти? Понятно, что объединить эти составляющие в организационно-правовом смысле невозможно. Может быть, попробовать это сделать через формирование единых научно-производственных процессов по основным приоритетным направлениям. Я выскажу предложение, которое очень созвучно с тем, что говорил Жорес Иванович о виртуальных исследовательских центрах для решения приоритетных задач, и с тем, что Андрей Александрович сказал, что сегодня в федеральные целевые программы вовлекается и бизнес-сообщество, и учитываются реальные потребности, – не открою секрета, сославшись на определенный опыт ОПК. На последнем заседании НТС ВПК мы приняли решение приоритетные образцы, перспективные приоритетные образцы разрабатывать по комплексным программам. В чем смысл и отличие этих комплексных программ от наших традиционных программ? Во-первых, они объединяют все виды работ от НИР до финишной продукции. Во-вторых, они объединяют всех без исключения разработчиков. И, в третьих, наконец, и в самых главных, они предусматривают все виды финансирования, учет всех видов финансирования. Это и гособоронзаказ, это федеральные целевые программы и все виды внебюджетного финансирования. Таким образом, не имея возможности объединить все эти три компонента инновационного процесса в единый процесс, мы, может быть, через научно-производственную цепочку сможем это объединить.

Между прочим, это ведь не ново, в свое время мы это использовали и работали вместе: Академия наук, отраслевые институты и промышленность. Надо сказать, начиная с 70-х годов программно-целевой подход очень широко использовался в «оборонке», что и позволило создать такие образцы военной техники, которые имеют спрос и по сей день. Считаю, что в этом вопросе нам надо как-то подумать, и тут уже как бы намечается некое такое единомыслие, ну, может быть, по формам несколько разное, но смысл-то один и тот же.

Второй аспект проблемы инновационного развития касается исключительно бизнес-сообщества. Ни для кого не ново, что крупные российские компании не всегда обоснованно предпочитают зарубежные проекты, технологии и оборудование. Многие зарубежные инвестиции принимаются связанными условиями разработок и поставок из-за рубежа. Мне ближе всего примеры освоения углеводородных месторождений на морском шельфе. С самого начального периода освоения сахалинского шельфа, это проект «Сахалин-2», российской науке и промышленности были предложены только простейшие разработки, а вся дорогостоящая часть проекта была оставлена за рубежом. И в итоге что? Зарубежные инвесторы профинансировали свои технологии и свои производства, а нам еще за это предлагают, так сказать, расплачиваться извлекаемыми запасами. И вот эта тенденция прослеживается во многих проектах. Я сейчас только говорю вот об этих проектах, связанных с освоением морского шельфа. Это и «Сахалин-1». Компания «Трай Оушэн» нам делала проект, кстати, два раза делала, не послушали российских ученых, когда мы говорили, что не на те нагрузки считают сейсмические, ледовые и прочие. Сделали один раз проект, посмотрели мы, никуда не годится, переделывали проект. А к чему это опять привело? Опять иностранный инвестор накрутил свои затраты, а нам за них расплачиваться надо. Это относится, кстати говоря, и к тем предложениям по освоению Штокмановского месторождения. Слава Богу, последние решения, там сумасшедшие проекты «Норс Гидро» предлагает, и опять за это расплачиваться России придется, если это принять.

И уж совсем для нас уникальным является то, что мы заказываем проекты танкеров зарубежным фирмам. Мы первые создали танкеры экологически безопасного типа, и затем весь мир начал строить такие танкеры.

И, наконец, последнее из этой серии. Как только иностранные компании узнали, что нам надо будет транспортировать газ со Штокмана, с Ямала, прибежали все к нам. У нас в институте уже были и французы, и норвежцы, и южные корейцы. Почему они прибежали к нам? Они говорят: «У вас самый большой опыт проектирования, постройки и эксплуатации судов ледового класса, помогите нам». Почему мы им должны помогать? Давайте проекты, мы будем делать, а они нам пусть помогают.

Я не спорю, отдельные виды оборудования у них лучше есть, может быть, некоторые технологические процессы, но давайте их купим, но все концептуальные проекты, которые формируют объем будущих инвестиций, я убежден, должны делаться в России. И на это обстоятельство, конечно, бизнес-сообществу надо обратить внимание. Я только эти примеры приводил, хотя мог бы и другие привести.

И, наконец, в заключение мне хотелось бы сделать маленькую реплику. В средствах массовой информации постоянно жуется вопрос о том, что у нас высокотехнологичной продукции всего 1 процент. Вот и вчера с Интернета снял информацию и читаю: «На долю России приходится менее 1 процента в торговом обороте наукоемкой продукции. В настоящее время ежегодный экспорт российской высокотехнологичной продукции составляет лишь 3 млрд долларов». Да кто это сосчитал так?

Я вам приведу только один пример. Современные самолеты поставляем, подводные лодки поставляем, эсминцы, фрегаты, средства ПВО и так далее поставляем, этот объем поставок из года в год у нас растет. И сегодня же опубликованы цифры, что он составляет 5–6 млрд долларов в год. Откуда эти 3 миллиарда? Кто это все придумывает?

Я думаю, что всю вот эту инерцию видеть, окрашивать в черный цвет – нам как-то надо преодолевать.

Спасибо за внимание.

В.ПУТИН: Владимир Александрович, коротко, пожалуйста.

В.МАУ: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я буду быстро, коротко и уложусь за две минуты. Прежде всего, два общеэкономических соображения.

Налоговые льготы несомненно важны, но я бы не шел здесь сейчас широким фронтом. Мне представляется оптимальным сейчас решить вопрос по ЕСН. У него есть две позитивных особенности. Во-первых, ЕСН, в отличие от налога на прибыль и НДС, касается отечественных производителей, тогда как снижение тех налогов касается, в том числе, и иностранных.

Второе. Все-таки для НИОКР, где доля труда очень высока, это является ключевой проблемой.  Если мы начнем дискутировать по широкому спектру налогов, это, в общем,  сильно затянется.

Второе – частно-государственное партнерство в инновационной сфере. Мне представляется, при формировании бюджетных расходов на  финансирование прикладных исследований, подчеркиваю, прикладных, а не фундаментальных, целесообразно и приоритетно финансировать по критерию те НИОКР, где с самого начала предусмотрено софинансирование частного сектора. Один к одному, один к двум – это как бы обсуждаемый вопрос, но это критерий серьезности разработки. И это было бы очень важно.

По образованию. Хотя Виктор Антонович и критически относился к образованию юристов и менеджеров, но я, во-первых, хочу сказать, что у нас много юристов и менеджеров, которые таковыми не являются. У нас  очень мало хороших юристов, экономистов и менеджеров. И в этом смысле, Владимир Владимирович, от всего бизнес-сообщества спасибо большое за посещение и открытие Сколковской школы. Это дало импульс не только и не столько сколковскому проекту, там и так все будет хорошо, заверяю Вас, а это дало очень мощный импульс дискуссии во всем бизнес-образовании о путях повышения его качества.

Второй вопрос по образованию. Мне все-таки кажется, что мы должны поставить вопрос об экспорте образовательных услуг. Мы все время говорим о том, сколько мы посылаем за границу. Нам пора для критерия эффективности вуза обсуждать, сколько студентов из приличных стран – не из Африки, хотя, может быть, откуда-то из Африки тоже, но не только из Африки, скажем так, – обучается в том или ином вузе. Скажем, для меня предмет гордости, мы сейчас учим студентов из Стенфорда, третьекурсники приезжают к нам на семестр, это часть их официальной и обязательной программы. Повторяю, обучение их у нас становится ничуть не менее важным, чем обучение нас у них, может быть даже более важным.

И последнее. Двухступенчатая модель, как Людмила Алексеевна любит говорить про болонскую модель, мы часто вспоминаем ее как просто разделение образования на две ступени просто механически: есть пять-шесть лет – разделим на четыре плюс два. Это не так. Принципиальный вопрос состоит в том, что магистратура должна быть принципиально другой, она должна обеспечить «заточку» специалиста широкой квалификации под конкретные требования того или иного сектора. Мы часто говорим, что проблема инновационности состоит в том, что студенты поступают на одну специальность, а работают не по специальности. Если образовательный цикл составляет шесть лет, иначе и не может быть, на шесть лет вперед нельзя прогнозировать структуру специальности, а тонкая настройка на уровне магистратуры с точки зрения запросов бизнеса, науки, то есть организация магистратуры на других принципах финансирования, когда работодатель финансирует, на других принципах подачи материала – мне представляется, это было бы очень важным шагом в переориентации нашего высшего образования на инновационные технологии.

Спасибо большое.

В.ПУТИН: Мы сегодня собрались, чтобы обсудить проблемы партнерства науки, образования, бизнеса в реализации курса государства на технологическое перевооружение экономики. В последнее время мы очень много говорим об инновационном характере нашей экономики, о придании ей инновационного характера. Но если мы действительно хотим этого добиться, то мы должны предпринимать совершенно определенные, взвешенные конечно, целенаправленные действия для реализации этой цели.

Я хочу поблагодарить всех, кто сегодня высказался, кто принимал участие в сегодняшней работе. Мы говорили о мерах по стимулированию по сути научно-исследовательских и инновационных работ. В этой связи считаю необходимым обратить внимание на следующее (и таким образом и будут сформулированы поручения Правительству Российской Федерации).

Первое. Необходимо разработать комплекс мер, направленных на формирование в России крупных национальных исследовательских центров по приоритетным направлениям развития современных технологий. Это то, о чем говорил Жорес Иванович Алферов. Он говорил абсолютно правильно, он говорил применительно к виртуальным центрам, но уже и на практике создал собственный центр, совершенно не виртуальный, а конкретный. Я там был и видел его: он функционирует.

Необходимо обратить внимание на реализацию механизмов совместного финансирования деятельности центров государством, субъектами естественных монополий – и здесь академик Велихов говорил об этом применительно к платформам, которыми он занимался, – промышленными корпорациями и структурами частного бизнеса, в том числе с использованием целевого ресурсного капитала. Необходимо разработать такой механизм сотрудничества в сфере финансирования. Его до сих пор не создано.

Александр Дмитриевич Некипелов говорил о важности фундаментальных исследований, и я полностью с ним согласен. Конечно же, это создает условия для обеспечения лидерства страны в сфере высоких технологий на длительную перспективу. Но и Александр Дмитриевич, и все остальные коллеги, когда говорили дальше, по сути своей признали, что без прикладной науки фундаментальные исследования станут только базой для развития других экономик, и часто для развития экономик стран-конкурентов. Прикладной характер исследований, возможность максимально быстрого внедрения разработок в производство с учетом потребностей внутреннего и внешнего рынков считаю чрезвычайно важной. Возможность частного финансирования деятельности центров с использованием средств, выделяемых в рамках действующих федеральных целевых программ, не только нельзя исключать – Правительству нужно обязательно обратить на это внимание, как использовать эти средства в рамках федеральных целевых программ на те цели, для обсуждения которых мы сегодня с вами собрались.

Необходимо рассмотреть вопросы международной кооперации при реализации крупных, финансовоемких долгосрочных исследовательских проектов, создания международных исследовательских центров – Евгений Александрович Федосов говорил об этом сегодня, полностью с ним согласен, – для совместного использования перспективных разработок и объектов интеллектуальной собственности. Необходимо, наконец, сформировать единую государственную систему учета результатов научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ, выполняемых за счет средств федерального бюджета.

Мы много говорим о том, что тратится денег мало. Много и все чаще и чаще говорим о результате этих исследований. Вокруг этого, собственно говоря, и крутятся все споры – вокруг реформирования Академии наук. Разработать необходимый комплекс мер, направленных на повышение прозрачности, скоординированности с государством и конкурсности расходов субъектов естественных монополий на НИОКР, создания механизма софинансирования из средств бюджетов всех уровней НИОКР, выполняемых по заказу частного бизнеса по направлениям, приоритетным для государства.

При реализации инвестиционных проектов и программ технического перевооружения, финансируемых или софинансируемых из средств федерального бюджета, необходимо создать условия, повышающие заинтересованность заказчиков в приобретении разработок, технологий и оборудования на внутреннем рынке. Валентин Михайлович Пашин только что сказал об этом, а в ходе знакомства с сегодняшним предприятием [«Микрон»] мне говорили об этом многократно коллеги Евтушенко Владимира Петровича. Это, конечно, протекционизм, надо сказать это прямо. Но это должен быть здоровый протекционизм, который бы не мешал развитию собственных инноваций и высоких технологий, а помогал бы отечественному бизнесу развиваться в этой чрезвычайно важной и наиболее перспективной сфере экономики нашего государства. Тем более что иностранные-то государства применяют именно эти средства для того, чтобы создавать свои крупнейшие корпорации и кластеры.

Необходимо разработать систему мер, направленную на расширение научно-исследовательской деятельности в университетах и университетских центрах, в высших учебных заведениях, на развитие их материально-технической базы, на привлечение иностранных специалистов высокой квалификации, на развитие преподавательской и исследовательской деятельности на основе долгосрочных контрактов. Нужно создать необходимые условия, как мы уже многократно говорили, для возвращения своих собственных специалистов, уехавших за границу. Вот здесь это, кстати, тоже реализуется.

Несколько слов о налогообложении в инновационной деятельности. Необходимо отметить – и для всех здесь присутствующих абсолютно ясно, – что на инновационных предприятиях основным видом затрат является фонд оплаты труда. При этом эффективная ставка единого социального налога таких организаций, по мнению экспертного сообщества, находится на уровне 22–26 процентов. И Владимир Александрович Мау, по сути, об этом же самом сказал.

Кроме того, поскольку осуществление НИОКР частными организациями облагается НДС, налоговая нагрузка на зарплату, выплачиваемую сотрудникам в этих организациях, составляет в целом около 50 процентов. Это ЕСН, НДС и налог на доходы частных лиц.

В целях исполнения положений Послания [Президента Федеральному Собранию] этого года – в частности, создания благоприятных налоговых условий для финансирования инновационной деятельности – считаю необходимым рассмотреть возможность поручить Правительству рассмотреть возможность осуществления следующих мер:

увеличение норматива расходов налогоплательщиков на НИОКР, осуществляемых в форме отчислений на формирование Российского фонда технологического развития (в настоящее время такой норматив составляет всего 0,5 процента доходов);

расширение перечня расходов, которые налогоплательщики, ведущие инновационную деятельность, в том числе налогоплательщики, применяющие упрощенную систему налогообложения, могут принимать в уменьшение доходов при исчислении налога на прибыль организаций, в том числе единого налога.

Необходимо увеличение в целях налогообложения прибыли организаций до 30 процентов размера амортизационных премий в отношении основных средств организаций, используемых для осуществления инновационной деятельности (в настоящее время размер амортизационных премий составляет 10 процентов) или рассмотреть возможность применения к основной норме амортизации специального коэффициента.

Также считаю возможным введение льгот на НДС в виде освобождения от обложения налогом операций по реализации патентов и лицензий, связанных с объектами промышленной собственности, а также уточнения существующей льготы по освобождению от этого налога НИОКР: можно сделать или-или, а можно сделать и то, и другое.

Считаю абсолютно возможным и не понимаю, почему здесь Правительство сопротивляется исключение из налоговой базы по налогу на прибыль организаций целевого финансирования в виде средств, полученных и различных фондов поддержки научных исследований.

Эти меры, несмотря на то, что перечислены они последовательно и в общем и целом должны дать эффект, полагаю, тоже недостаточны. Налоговая система в целом не стимулирует инновационную деятельность в стране – необходим комплексный подход, при котором наряду с точечными льготами для НИОКР была также сформулирована система взимания ЕСН и система косвенного налогообложения. В этой связи целесообразным полагаю предоставить право налогоплательщикам включать в целях налога на прибыль расходы на НИОКР в момент их понесения – так, как об этом говорили и Александр Дмитриевич Некипелов, и Александр Николаевич Шохин. Освободить от налогообложения НДС выполнение любых научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (в настоящее время освобождены только те работы, которые выполняются за счет бюджетных средств) и работ научных и образовательных организаций. Ну а почему, если из других источников это финансируется, нужно налогом облагать? И, наконец, необходимо комплексно проанализировать налоговую систему с точки зрения стимулирования инновационной деятельности, включая вопросы исчисления и уплаты единого социального налога, а также системы взимания косвенного налога. Вопрос возникает, кто это все будет двигать, кто будет приделывать ноги ко всем этим возможным начинаниям и действиям. И у меня в связи с этим вопрос к Фурсенко Андрею Александровичу: Андрей Александрович, как у Вас структурировано министерство, кто в министерстве в состоянии решать вопросы административного сопровождения этой деятельности? И есть ли такая структура в министерстве?

А.ФУРСЕНКО: В плане практической реализации это решает Агентство по науке и инновациям, а в плане законотворческой деятельности это решает департамент по государственной политике в области науки, сейчас работа этого департамента перестраивается, в данный момент. Но я могу сказать, что мы обращались в Правительство с просьбой усилить это, потому что сегодня потенциала этого департамента не хватает.

В.ПУТИН: В этой связи вопрос: как Вы считаете, целесообразно ли создать для этого отдельную структуру, дирекцию либо какую-то другую структуру для того, чтобы она сопровождала все эти планы административно.

А.ФУРСЕНКО: Я считаю, что этот вопрос может быть решен в рамках министерства и именно ради этого сегодня и осуществляется перестройка внутри министерства.

В.ПУТИН: Давайте мы сделаем таким образом: давайте мы сделаем не в рамках министерства, а при министерстве, с тем чтобы руководитель такого подразделения утверждался Правительством и согласовывался с руководителем Правительства Российской Федерации.

А.ФУРСЕНКО: Это усилит направление.

В.ПУТИН: Естественно.

А.ФУРСЕНКО: Я могу подать соответствующее предложение, Владимир Владимирович?

В.ПУТИН: Давайте, сформулируйте это предложение таким образом, чтобы руководитель этого ведомства или дирекции при вашем министерстве согласовывался с Председателем Правительства Российской Федерации.

Спасибо большое, всего хорошего.

 

Источник: Официальный сайт Президента России